Туман. Полное издание
– Док…
– Нет, Алекс, ты подвела меня.
– Я могу объяснить.
Сжимаю в руках письмо и молюсь, чтобы Док позволил мне хоть как‑то обелить себя.
– Не имеет значения, можешь ты объяснить или нет, я действую, строго соблюдая закон, и он велит мне сообщить о твоем правонарушении Зейну. На этой ноте я вынужден с тобой попрощаться.
– Простите, – шепчу я и ухожу из стеклянного царства, последний раз бросаю взгляд на открытую дверь пустующей камеры Роберты.
Вот и все. Я попалась спустя десять дней. Всего десять дней, а я уже привыкла к адекватному ритму жизни. Что со мной сделает Келлер? Выгонит с базы? Поставит клеймо позора прямо на лоб? Или меня посадят в клетку? Понятия не имею, что меня ожидает, и поэтому иду в комнату 255, еле переставляя ноги.
Слишком много лжи было в последнее время, и я понимала, что рано или поздно я попадусь, но не думала, что это произойдет настолько быстро.
Останавливаюсь напротив комнаты Келлера, но в этот раз я стучусь.
– Войдите.
Открываю дверь и переступаю порог, глубоко вдыхаю и поднимаю взгляд на Келлера. Сейчас у меня нет к нему злости из‑за «Брукс», нет стеснения из‑за того, что я видела его голым, а он видел голой меня. На данный момент жизни именно Зейн Келлер является вершителем моей судьбы, и единственное, что я испытываю, – надежду. Надежду на то, что он поймет меня и оставит на базе, я даже мыть туалеты согласна, но за пределы защиты военных я выходить не хочу. До ужаса боюсь быть изгнанной. Мне очень‑очень страшно.
– Брукс, закрой дверь.
Прикрываю и оборачиваюсь.
– Что у тебя? – спрашивает Келлер.
Подхожу к нему ближе и передаю заклеенное письмо. Не меняясь в лице, он вскрывает конверт и читает написанное Доком.
Переводит взгляд на меня, и я вижу в его глазах осуждение и брезгливость.
– Можешь попрощаться с семьей, вечером покинешь периметр.
– Пожалуйста…
– Нет. Правила для всех одинаковы. Ты воровка, а таким здесь не место.
Все так категорично. Я должна попрощаться с мамой, Лексой, Лари и Габи навсегда? Нет, я не смогу одна. Не сумею.
– Келлер, я могу объяснить.
– Я не прошу об этом. Брукс, собирай вещи.
В груди разливается огонь. Меня моментально бросает в жар, а потом резко в холод. Подступаю еще на шаг к Келлеру, вглядываюсь в его глаза, но в них нет и капли сострадания или принятия этой ситуации. Ему безразлично, что я умру через три секунды после появления на поверхности.
Я так просто не сдамся.
– Пожалуйста, моя сестра больна, и я не могу оставить ее тут. Вы бы не пустили ее на базу, если бы узнали. А она в мире не выживет.
– Брукс…
– Келлер, пожалуйста, – молю я и хватаю его за руку. – Я прошу тебя…
Зейн опускает взгляд на мою руку, которая мертвой хваткой вцепилась в его татуированную конечность, я тут же отпускаю ее и едва сдерживаю слезы.
– Брукс, собирай вещи.
– Нет.
– Правила для всех едины.
– Пожалуйста, я же там умру!
– Мой ответ не изменится.
Утираю слезы и разворачиваюсь. Будь он проклят! Выхожу за дверь, голова низко опущена, а слезы продолжают капать из глаз. Я облажалась. Как я выживу там одна? И почему Келлер ничего не сказал о моей сестре? Ее ведь не могут прогнать? Она беременна.
Останавливаюсь и со злостью утираю слезы. Боже, Алекс, да на кого ты стала похожа?! Не в твоей натуре так быстро сдаваться. Безусловно, страх перед неизбежным сжал меня в маленький пугливый комок, но если этот комок не покажет свои когти, то его растопчут и даже не заметят.
Именно это Келлер и сделал только что. Он растоптал меня.
Поднимаю голову, вздернув подбородок, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и уверенным шагом иду обратно в комнату Келлера.
Никакого стука. Пошел он. Открываю дверь и громко закрываю ее, войдя внутрь. Келлер оборачивается и, увидев меня, тут же говорит:
– Я не поменяю своего решения. Слезами меня не разжалобить.
– А слез больше и не будет.
Медленно подхожу к нему, внутренности трясутся, но я не позволяю своему духу расклеиться, а телу сбежать. Останавливаюсь, когда между нами остается не больше двадцати сантиметров. Мне приходится задрать подбородок, так как Келлер выше меня на целую голову.
– Что будет с моей сестрой?
– Она не в моем блоке, решать не мне.
– Вот как мы поступим, я остаюсь здесь, а ты делаешь вид, что ничего не произошло.
Келлер приподнимает бровь, что в его случае является крайней степенью удивления. – Боюсь, ты что‑то перепутала.
– Ой, нет. Ты ведь несколько раз повторил, что правила для всех одинаковы.
– Это так.
Мой козырь, мой драгоценный козырь, который может оказаться бесполезным, но я буду полной дурой, если не воспользуюсь им.
– Тогда, боюсь, что мне придется донести на тебя.
Ведь именно ты выносишь за пределы базы нужные…
У меня не получается договорить, теперь уже Келлер наступает на меня, но я не делаю ни единого шага назад.
– Ты мне угрожаешь? – тихо спрашивает он.
– Да.
Уголок губ вздрагивает, и я уже думаю, что Келлер пошлет меня ко всем чертям, но он говорит:
– И что тебе известно?
– Слишком многое, – блефую я.
– Ты врешь.
