Туман. Полное издание
– Вот это да, – говорит Хьюго. – Столько страсти.
– Хьюго, захлопнись, – говорю я и перевожу взгляд на Синтию. – Что случилось?
Синтия садится на кровать и устало выдыхает, косится в сторону Рики и Хьюго.
– Парни, оставьте нас одних, пожалуйста, – прошу я, смотря только на Рики.
– С чего ты решила, что можешь нами командовать? – спрашивает Хьюго.
Приподнимаю брови в удивлении и вижу, как парень тут же опускает руку себе на промежность. Вот так‑то лучше, береги своих птенчиков как зеницу ока.
Рики выходит и тащит за собой друга, и тот все же уходит, хотя и без явного желания.
Синтия пересаживается на мою кровать и говорит:
– Хосе начал ухаживать за Оливией.
– Оливией?
– Это девушка, она жила здесь еще до того, как появился туман, и она встречалась с Келлером. А теперь Хосе воспылал к ней чувствами. Это так глупо и неуместно.
– Так в чем проблема? Если она свободна…
– Проблема в том, что из‑за его отношений, которых вообще может и не быть, разладится атмосфера в нашей группе. Все эти встречания вообще давно пора прекратить. А что, если у Келлера есть какие‑то чувства к Оливии? Что тогда? А я тебе скажу что: из‑за отношений Хосе и Оливии будем страдать все мы. Весь отряд.
– В этом я с тобой согласна. Я немного не поняла, Келлер, Хосе и эта Оливия жили здесь до тумана?
– Да. Они из семей военных. Хосе рассказывал, что он живет здесь с восьми лет, а Келлер вроде как с рождения. Что касается Оливии, я не знаю, но мне известно, что она и Келлер встречались три года. А теперь Хосе решил… да идиот он.
Не думала, что Келлера может кто‑то выдержать так долго.
– А ты слышала там, на задании, как парень с базы номер девять назвал Келлера братишкой? – спрашиваю я.
– Да. Но об этом мне ничего не известно. А у Келлера спрашивать я не буду.
Дверь нашей комнаты распахивается, и на пороге я вижу свою сестру. Боже, еще несколько часов назад я думала, что не увижу ее больше. Улыбаюсь, но это длится недолго. Лекса входит в комнату и, закрыв дверь, налетает на меня:
– Ты не пришла! Ты обещала мне, что поговоришь с мамой. Я так на тебя рассчитывала, а ты меня подставила.
Моя челюсть падает, Синтия под шумок смывается из комнаты. Я не могу подобрать слов.
Многим позже я буду думать, что небольшая перепалка с Келлером была вторым маленьким камнем, брошенным в меня в тот день. Третьим и очень ощутимым камнем стали слова сестры.
– Ты не хочешь поинтересоваться, как у меня дела? – спрашиваю я у Лексы.
Сестра дышит, словно пробежала марафон и выиграла его с большим отрывом.
– Что? К чему ты это спрашиваешь? Алекс, ты была нужна мне, я ждала тебя.
Встаю с кровати и чувствую, как слезы выступают на глазах. Я устала со всеми бороться. Хьюго, который почти убил меня, Келлер с вечно недовольным лицом и всевозможными приказами, с Лари, которого я почти потеряла, с полковником – она, кажется, не очень довольна моим пребыванием здесь.
– Не все крутится вокруг тебя, Лекса.
– Речь не обо мне! – переходит сестра на крик и кладет ладонь себе на живот. – Речь о малыше, которого ты оставила без отца, и меньшее, что ты можешь сделать, так это помочь мне сообщить маме.
Разве я много прошу?
От былого ангела не осталось и следа.
Я больше не в силах сдерживать слезы, и они стекают по щекам, я их не утираю, смотрю на сестру с таким презрением, которого она от меня никогда не видела.
– Я помогу тебе, но это будет последнее, что я сделаю для тебя. Ты поняла?
Губы Лексы образуют идеальную букву «о».
– Ты еще и злишься на меня? – спрашивает она.
Беременность снесла сестре голову, раньше она никогда не была такой вспыльчивой. Кажется, придется позабыть о покладистой Лексе.
Но я в отличие от нее ангелом никогда и не была, злость берет верх, и я говорю:
– Лекса, да я чуть не умерла из‑за того, чтобы у тебя всегда были лекарства, я летела со второго этажа и думала, что больше никогда не увижу свою семью, я лгала ради тебя, я подставила Дока, который является одним из немногих, кто хоть как‑то принял меня. В отличие от тебя я хожу в общий душ, сплю по соседству с парнем, который строит мне козни. Если ты думаешь, что тебе тут сложно, поверь, ты не одна такая.
– Я ведь не знала.
– Ты даже не спросила.
– Ты пообещала мне и не пришла! Что я должна была делать?
– Могла бы и сама попробовать решить проблему. Не я ложилась с Зари в кровать, а ты!
– Если бы он был здесь, да я бы никогда в жизни не попросила тебя о помощи! Он бы достал мне лекарства и помог поговорить с мамой и не упрекал бы меня по мелочам!
По мелочам…
– Ты… самовлюбленная дрянь.
– Не говори так.
Сглатываю ком, все же утираю слезы и говорю.
– Идем к маме, я скажу ей, помогу тебе, и дальше ты будешь справляться сама, или с помощью мамы, или с помощью духа Зари. Меня твоя жизнь больше не касается.
Поведение сестры меняется на глазах. Плечи опускаются, и она кажется уставшей и разбитой.
– Алекс, прости, я… это все гормоны.
– Как легко, когда есть на что спихнуть ответственность. Раньше была я, теперь гормоны.
Выхожу из комнаты, а внутри бушует буря. Заходя в лифт, я вспоминаю, что сегодня двадцать шестое августа. День моего рождения. Отличная вечеринка, Алекс. Лучше не придумаешь. Сестра даже не вспомнила об этом. Да всем плевать на меня и какой‑то дурацкий день рождения.
Вплоть до самой комнаты Лекса пытается мне что‑то объяснить, но я не слушаю. Сейчас ее слова не имеют никакого значения, а звук голоса сестры раздражает. Я словно сжатая пружина. Если кто‑то еще запустит в меня камень, я сорвусь.
Вхожу в мамину комнату и вижу идеальную картину, мама и Габи сидят на полу и строят какие‑то башни из идеально ровных кубиков разной формы. Лари в комнате нет. Возможно, это и к лучшему, в данный момент выяснять отношения с ним я не хочу.
– Алекс, девочка моя.
Мама отвлекается от занятия и обнимает меня.
Обнимаю ее в ответ, но быстро отстраняюсь.
– Мам, нам нужно серьезно поговорить.
Хочу покончить с обещанием раз и навсегда.
