Туннель

Аллан взглянул на нее, спящую, и подумал: «Какая она хорошенькая… и трогательная, моя маленькая Мод!» Он тысячу раз готов пожертвовать для нее жизнью!

Затем снова принялся быстро писать.

 

5

 

В следующую среду Аллан с Мод и маленькой Эдит сели на германский пароход, который шел до Европы всего три дня. Гобби сопровождал их: он «тоже ехал на недельку».

Мод была в чудесном настроении. Она была весела. Она снова обрела свое веселое девичье настроение, хотя на пароходе видела Мака только за столом, во время еды, и вечером.

Смеясь и весело болтая, расхаживала она взад и вперед по ледяным коридорам верхней палубы в тонких лакированных башмачках, закутанная в мех.

Гобби немедленно стал самым популярным человеком на пароходе. Он везде был как дома, начиная с каюты врача и счетовода и кончая капитанским мостиком, самым недоступным для простых смертных местом на пароходе. С раннего утра до позднего вечера везде раздавался его звонкий голос.

Но Аллана не было ни слышно, ни видно. Он был занят целые дни. Две пароходные переписчицы всё время путешествия были заняты перепиской его писем. Сотни писем лежали готовыми, с напечатанными адресами, в его каюте.

Аллан готовился к своей первой битве.

Сначала они поехали в Париж, оттуда в Кале и Фолькстон, где снова возобновились теперь работы по постройке туннеля под Ла‑Маншем, после того как Англия победила свой страх перед вражеским вторжением, которое можно было остановить одной батареей. Оттуда они отправились в Лондон, Берлин, Лейпциг, Франкфурт и обратно в Париж. Во всех этих местах Аллан прожил по несколько недель. До обеда он работал один, а после обеда у него ежедневно происходили совещания с представителями крупных фирм, инженерами, техниками, изобретателями, геологами, географами и океанографами, статистиками и учеными различных специальностей. Целая армия выдающихся умов из всех стран Европы: Франции, Англии, Германии, Италии, Норвегии и России!

Вечером он обедал с Мод вдвоем, если у него не было посетителей. Мод была в прекрасном настроении. Ее воодушевляла та атмосфера работы, которая окружала Аллана. Три года назад, тотчас после свадьбы, она совершила почти такое же путешествие с Алланом, но тогда она с трудом прощала ему, что он оставлял ее одну и занимался какими‑то непонятными ей работами или проводил время в переговорах с посторонними людьми. Теперь смысл всех этих конференций стал ей понятен, и всё приняло в ее глазах другой вид.

У нее оставалось много свободного времени, но она с пользой употребляла его. Часть дня она посвящала ребенку, затем посещала музеи, храмы и другие достопримечательности. Во время первого своего путешествия она не могла часто пользоваться этим. Тогда Мак всюду сопровождал ее, куда она выражала желание пойти, но она скоро заметила, что все эти великолепные картины, скульптуры, старые ткани и украшения не особенно интересовали его. Он с гораздо большим удовольствием осматривал машины, фабрики, большие промышленные выставки, аэропланы, технические музеи, а в этом она ничего не понимала.

Но теперь она могла на досуге восхищаться всем тем, чем ей была дорога Европа. Она посещала театры, концерты так часто, как ей хотелось. Она старалась насытиться ими и на будущее время – в Америке. Она целыми часами бродила по улицам и узким переулкам, фотографируя каждый покривившийся дом и каждую старую лавочку, которые чем‑нибудь восхищали ее. Она покупала книги, репродукции картин из музеев и открытки с видами старых и новых зданий. Эти открытки предназначались для Гобби, которого она искренно любила и который просил ее об этом. Ей приходилось тратить немало усилий, чтобы собрать нужный материал, но ради Гобби никакой труд ей не был тяжел…

В Париже Аллан оставил ее одну на неделю. Недалеко от Нанта, в Ле‑Сабль, на бискайском берегу, у него было назначено свидание с землемерами и сонмищем агентов. Затем вместе с землемерами, инженерами и агентами Аллан и Мод отправились на Азорские острова. Аллан больше трех недель работал на островах Файяль, Сан‑Йорго и Пико, между тем как Мод наслаждалась с Эдит самой чудесной весной, какую только ей пришлось переживать. С Азорских островов на грузовом пароходе (они были там единственными пассажирами, к великой радости Мод) поплыли по Атлантическому океану на Бермудские острова. Там, в Гамильтоне, они нашли Гобби, который совершил эту маленькую поездку, чтобы встретить их. Дела на Бермудах были скоро окончены, и они вернулись в Америку. Аллан нанял дачу в Бронксе и продолжал в Америке так же напряженно работать, как он работал в Лондоне, Париже и Берлине. Ежедневно совещался он с разными агентами, инженерами и учеными, приезжавшими из всех городов Соединенных Штатов. Так как он часто вел продолжительные переговоры с Ллойдом, то общественное внимание было сильно возбуждено. Журналисты нюхали воздух, как учуявшие падаль гиены. В Нью‑Йорке стали распространяться самые фантастические слухи…

Но Аллан и его доверенные молчали. Мод, от которой хотели выведать что‑нибудь, смеялась и не говорила ни слова.

В конце августа все подготовительные работы были окончены. Ллойд разослал тридцати главным представителям капитала, крупной промышленности и крупных банков приглашения на собрание. Приглашения эти были написаны им собственноручно и разосланы со специальными курьерами, чтобы подчеркнуть значение предстоявшей конференции.

И восемнадцатого сентября эта памятная конференция состоялась в отеле «Атлантик» на Бродвее.

 

6

 

В Нью‑Йорке в те дни стояла удушающая жара, и Аллан решил устроить собрание в саду, на крыше отеля «Атлантик».

Приглашенные, по большей части проводившие лето где‑нибудь за городом, начали съезжаться с утра, а некоторые прибыли накануне.

Приезжали в огромных автомобилях, покрытых пылью, с женами, дочерьми и сыновьями из своих летних резиденций в Вермонте, Гэймшайре, Мэне, Массачусетсе и Пенсильвании.

Одинокие и холостяки прикатили в экстренных поездах, промчавшихся без остановок из Сен‑Луиса, Чикаго и Цинциннати. Трое чикагских богачей – Килгаллан, Мюлленбах и С. Моррис – явились на воздушных кораб лях, и расстояние в семьсот миль, отделявшее Чикаго от Нью‑Йорка, они покрыли в восемь часов. А известный спортсмен‑миллионер Вандерштифт опустился на своем моноплане прямо на крышу «Атлантик». Некоторые пришли пешком, как скромные путешественники, с небольшими чемоданчиками в руках.

Но они явились все! Некая солидарность, которую создают деньги, заставила их дружно откликнуться на призыв.

Ллойд называл в своем послании таинственный проект «самым грандиозным и самым смелым предприятием всех времен». Этого было достаточно, чтобы все богачи выползли из своих берлог: создание новых предприятий было для них так же важно, как сама жизнь!