Училки. Сборник
Алина еще не знала. Но группе Ката в последний момент поменяли расписание и теперь они как раз попадали на лабораторные занятия к Ибрагимовой. А это значит, что буквально через пару у Ката появится совершенно честный и безупречный повод увидеться с ней.
Всю лекцию по высшей математике Вяземцев был сам не свой. Мать твою! Да что с ним такое? Волнуется так будто снова подросток и ждет свидания с любимой девочкой. А ведь никакого свидания не предвидится! Эта зараза наверняка снова напомнит о преподавателе‑витрине и укажет Кату на его место.
От этих мыслей становилось одновременно волнительно, приятно и гадко. Коктейль эмоций так увлек Вяземцева, что он вообще отключился от реальности. В результате заработал повышенное внимание всей компании взрослых студентов.
– Эй? Ты чего сник, Кат? – потрепал его по плечу Темыч. – Расстроился, что преподша отшила? Бро‑ось! Пари – это ж всего лишь пари! Вечером телочек снимешь, развеешься! А то вчера слинял из клуба пораньше… Надо было Ундину по полной… оттрахать!
Вяземцев обернулся к другу. Серые глаза смеются, на широком славянском лице так и написано – жаждет увидеть, как приятель выплачивает деньги за проигранное пари. Темыч всегда был азартным. В юности даже почудил с игровыми автоматами. Но затем понял, что бизнес – тоже дело азартное и «остепенился». Но порой прежняя мания «выскакивала».
– Вот уж нашел из‑за кого переживать! – фыркнула Ляля с верхней парты, обдав Ката флером дорогих сладких духов. – Эта дамочка даже маникюр нормальный сделать не может. Вы видели ее ногти? Остриженные почти под ноль!
– Лялечка! Не завидуй! Тебе не по статусу! – вмешался Сергей Горский.
– Да больно надо! Этой серой мышке! – снова фыркнула Ляля.
– Ну да… Такой серой, что все наши мужики слюнями исходят, – шепнул Морецкий, сидевший по правую руку от Ката.
– Мне лично можешь проигрыш не возвращать! Мне вообще это пари не нравится! – подал голос Сомин. – Как‑то это все неправильно!
– О! Нашего мордобойца заела совесть! – слишком громко хихикнул Хасбеков. Пожилой преподаватель с благородной сединой на висках даже поднял голову и сделал тому замечание:
– Вы, меня, конечно извините. Но если наше общество вам не интересно, можете выйти!
Кат и его компания очень уважали таких педагогов. Тех, что не заискивали перед толстосумами, вели себя строго, но сдержанно. Со студентами не панибратствовали, молоденьким девушкам глазки не строили и фривольные анекдоты не рассказывали.
Да и объяснял этот профессор свой предмет очень даже толково. Хасбеков тут же среагировал:
– Простите, больше не буду!
И хотя тон его был немного насмешливым, аудитория оценила. Остальные студенты совсем притихли. Уж раз Хасбеков засунул язык за зубы… Остальным и вовсе стоит помалкивать.
Ката оставили в покое, позволив опять погрузиться в мысли об Алине. Странные мысли, очень непривычные. То он воображал, как проводит ее после практики и объяснится, наконец‑то, нормально. А она приветливо улыбнется и согласится пойти с ним в кафе. То вспоминал ее походку и взгляд. Даже пару раз возбудился не к месту.
На следующее занятие компания «взрослых студентов» шла в явном предвкушении зрелища. Все поглядывали на Ката, а Ляля то и дело фыркала и горделиво отворачивалась. Мол, то же мне, нашли предмет для спора!
Алина Хаматовна появилась в коридоре за две минуты до начала занятия. Окинула поток Ката внимательным взглядом и у Вяземцева сладко засосало под ложечкой. Вот же! Как пацан какой‑то! Он глаз не мог отвести от физички. Так и пялился, ловя ее косые взгляды.
Только и думал о том, как же здорово подчеркивают прямые ножки Алины черные резиновые джинсы, а тонкую талию – угольный пояс. Как же к лицу физичке синий облегающий свитер. И как собранные в высокий хвост волосы открывают длинную изящную шейку и демонстрируют нежный овал лица…
Алина подергала дверь и усмехнулась:
– Ну что ж! Похоже, лаборантка пока ушла. Сама открою. Или… готовьте таран! – она снова усмехнулась и стремительно двинулась в сторону будки вахтерши.
Кат невольно проводил Алину внимательным взглядом. Не сдержался, уставился на ее бедра, которые так и перекатывались. В штанах сразу же стало тесно. Пришлось срочно прикрыться сумкой.
– Какая женщина! Валькирия! – усмехнулся Ахметьев.
– Ну да. В старушечьей водолазке под горлышко и дешевеньких джинсиках! – фыркнула Ляля.
– Ничего ты не понимаешь, малышка! – хмыкнул Ахметьев. – Дамочка зачётная. А ее строгий прикид очень даже секси… Так и думаешь, как она разденется… ммм… Да и ролевуха: она строгая преподша, с хлыстом, а он – покорный студент в коже… очень даже неплохо сейчас идет в разных клубах…
Кат едва сдержался, чтобы не врезать приятелю по башке.
– Ты повежливей, там! – предупредил он зло.
– Видал? – обратился Ахметьев к Морецкому. – Отелло отдыхает! Зарэ́жу, убью, покалечу… – произнес он с кавказским акцентом.
В эту минуту появилась Алина с ключами в руке.
Толпа студентов разошлась, давая физичке дорогу. Она попыталась открыть замок, но тот не поддался. Заметив ее старания, Кат приблизился.
– Разрешите, попробую? – спросил вежливо, стоя слишком близко к Алине. Так близко, что возбуждение снова нахлынуло и дыхание сбилось.
Она, как назло, выпрямилась и почти коснулась плечом Ката. Его обдало жаром. В паху потяжелело. Кат сунул руку в карман, скрывая результат близости с Алиной, и протянул вторую ладонь за ключом. На секунду их пальцы соприкоснулись и Ката опять обдало жаром.
Мать твою! Так придется переходить на домашнее обучение. Не бродить же по вузу с пушкой в штанах.
– Ну попробуйте! – с сомнением и вызовом произнесла Алина. – В противном случае придется уже искать таран…
Кат снова услышал «Какая женщина!» от Ахметьева и, подтолкнув дверь, с усилием открыл замок.
– Старые замки такие, – улыбнулся он, протягивая Алине ключ.
– Любят молодых открывающих? – усмехнулась она.
– Уже не способны оценить женскую красоту! – зачем‑то пошутил ниже пояса Кат.
Алина покачала головой и взяла ключ так, чтобы не касаться больше ладони Ката. Вяземцев ощутил, как нечто неприятное пронзило до кончиков пальцев. Она, что, брезгует?
Студенты повалили в аудиторию, и Темыч подтолкнул замешкавшегося Ката туда же.
Когда все расселись одна из малолеток, бледная и какая‑то странная, обратилась к Алине.
– Алина Хаматовна. Мне что‑то нехорошо. Живот очень болит. Можно я пойду в общежитие отлежаться?
Физичка встала и подошла к девушке. Слегка нажала тут, там, одновременно расспрашивая.
– Так больно? А так?
