Украденный ключ

– Не совсем. – Теперь Нурейтдинов мрачно нахмурился. – Сообщество было истреблено людьми, считавшими, что никто не должен владеть тайным знанием. По отчетам тех, кто пришел сюда… наводить порядок, в лесу на тот момент проживало семнадцать женщин. Семнадцать ведьм. Всех убили, а тела развесили на деревьях вокруг озера, как предупреждение тем, кто решит прийти на их место. Так сообщество прекратило свое существование.

– И что, это произошло уже в двадцатом веке? – с сомнением уточнил Влад.

– О нет, гораздо… гораздо раньше.

– Но женщину, тело которой спрятали в этой могиле, убили уже в начале двадцатого века. Кто же тогда нанес символ?

Нурейтдинов посмотрел на старое надгробие, потом снова повернулся к Владу, и теперь в его взгляде читалось что‑то такое, отчего у того мурашки побежали по спине.

– Знаете, в чем прелесть знания? Любого, не только тайного? Можно уничтожить его носителей, но само знание уничтожить гораздо сложнее. То, что открылось людям однажды, может открыться снова.

– Был бы ключ? – хмыкнул Влад.

– В том числе, – кивнул Нурейтдинов. – Но чаще всего такие силы выбирают тебя сами.

 

* * *

 

Прежде чем уйти, они еще побродили немного между почти стертыми с лица земли могилами, проверяя версию о том, что таинственный знак нанесен только на один из камней, и действительно его больше нигде не нашли. Впрочем, едва ли у них были шансы отыскать все когда‑то существовавшие надгробия, как и определить границы старого кладбища, но так версия стала более реальной.

В гостиницу они вернулись два с лишним часа спустя после того, как ушли, и сразу поняли, что что‑то не так. На парковке стояли две полицейские машины, в главном холле толпились люди. Причем одни явно просто глазели на суматоху, другие принимали в ней активное участие.

– Людей надо собирать и поиски начинать! – громко заявлял какой‑то мужчина.

– Разберемся, гражданин, успокойтесь, – несколько раздраженно отвечал ему молодой человек в полицейской форме.

На диванчике у стены, прижав к лицу платок, всхлипывала какая‑то женщина, ее обнимал мужчина. Бледная Юля, не успевшая сегодня ни сделать макияж, ни облачиться в один из своих рабочих костюмов, что‑то говорила охраннику. Закончив, она повернулась, заметила Влада и торопливо направилась к нему. На лице ее отразилось некоторое облегчение, словно его появление могло решить проблему.

– Что случилось? – поинтересовался Влад, едва она подошла.

– Девочка пропала. Дочь постояльцев. Совершенно непонятно, каким образом, но ее нигде нет. Ребята повторно обыскивают пустые номера и все места, где нет видеонаблюдения, но отец девочки настоял на вызове полиции. И я не стала спорить.

Влад удивленно повернулся к Нурейтдинову, а тот лишь выразительно выгнул одну бровь и предположил:

– Может быть, это была не шутка, и не галлюцинация, а что‑то вроде предчувствия?

 

Глава 6

 

15 мая, суббота

Медвежье озеро

Вячеслав Карпатский ненавидел Медвежье озеро ровно настолько, насколько живой человек в принципе способен ненавидеть какое‑то место. Его бы воля, эту лужу давно засыпали бы песком или, на худой конец, обнесли трехметровым забором. Впрочем, высокие заборы только привлекают нездоровое внимание публики, поэтому песок надежнее. А еще надежнее: залить бетоном.

И все же он регулярно бывал здесь. После первых трех убийств, которые он расследовал, озеро негласно стало считаться чем‑то вроде его «зоны ответственности». И когда там что‑то происходило, звонили ему.

Приезжать сюда было тяжело. Каждый раз. До сих пор. Он еще не видел указателя и знакомого названия, но сердце уже болезненно сжималось, воспоминания оживали, и рука сама тянулась к пачке сигарет.

Сегодня, щелкнув зажигалкой и затянувшись ядовитым дымом, Карпатский вспомнил не только события десятилетней давности, но и то, как эта девочка спросила, справился ли он. Да уж, справился, конечно. Раз так и не пустил себе пулю в лоб, а живет, работает, ест, пьет, спит, значит, справился.

Прежде чем доехать до гостиницы и остановить машину на парковке, он успел выкурить еще одну сигарету, отчего во рту пересохло и горло слегка саднило, но Карпатский редко замечал такие мелочи. Ему было чем себя отвлечь.

В главном холле гостиницы, не успевшей проработать и месяца, но уже второй раз попавшей в поле зрения полиции, было людно. Карпатскому показалось, что большинство присутствующих здесь – лишние.

– Это у нас кто? Свидетели, потерпевшие, подозреваемые? – поинтересовался он у молодого полицейского из тех, кто первыми приехали на вызов.

Тот несколько удивленно оглянулся и пожал плечами.

– Да нет, просто постояльцы. Все идут мимо, некоторые застревают. Любопытно им.

– Ну так у нас тут не выставка, да? И не спектакль. Разгоняй их… – для верности взаимопонимания майор красочно уточнил, в каких именно направлениях стоит разогнать любопытный народ.

Парнишка торопливо кивнул и вместе с коллегами принялся выполнять распоряжение. Вскоре в холле стало значительно просторнее и тише. Здесь остались только испуганная девушка‑администратор, обнимающаяся парочка на диване, вероятно, родители пропавшего ребенка, уже знакомый молчаливый охранник, хозяйка гостиницы и еще двое мужчин. В одном из них Карпатский сразу узнал Владислава Федорова, мужа хозяйки и, вероятно, совладельца бизнеса. Рядом с ним стоял мужчина лет шестидесяти, совершенно не похожий ни на охранника, ни на делового партнера. Впрочем, судя по внешности, он вполне мог оказаться адвокатом, например. В прошлый раз, когда Карпатский задержал Юлию Федорову, вызволять ее приехал другой, но у таких людей целые армии юристов.

Молодая хозяйка его, конечно, узнала. Едва увидела, сразу вся подобралась, даже плечи расправила и чуть подбородок вздернула. Посмотрела почти с вызовом, но без лишней дерзости. Она старалась транслировать, скорее, уверенность и чистую совесть.

Женщина была хорошенькой. Молодая, свежая, но уже очень серьезная, целеустремленная. Определенно не из тех, кто, поймав известным образом богатого мужика, занимается только надуванием сисек и губ. Нет, Юлия Федорова была другой. В серых глазах читались ум и желание что‑то кому‑то доказать. В иных обстоятельствах она, должно быть, даже понравилась бы Карпатскому.