Украденный ключ
В сущности, что такого случилось? Одна за другой погибли две ее подруги из числа лучших? Ну так, подруги же, а не сестры. И если быть честной с самой собой, то не особенно близки они были, просто знали друг друга примерно всю жизнь. Но знали не так уж хорошо. Одна, например, за спиной Дианы крутила с ее парнем. Вторая ее парня, с которым она встречалась пять лет, даже никогда не видела.
Ах да, еще сам парень оказался маньяком‑убийцей. Всех предыдущих любовниц он через год‑два отношений убивал на Медвежьем озере, только Диане удалось продержаться целых пять лет, прежде чем ему снова сорвало крышу. И когда это случилось, Кирилл напал на нее и едва не зарезал. Ей просто повезло.
Серьезный кровоподтек, оставленный бывшим на лице, наконец полностью зажил. Забавно, но когда его почти невозможно было спрятать даже под тонной тонального крема, Диана регулярно выходила из дома. Она вообще неплохо держалась всю первую неделю после возвращения с озера. Продолжала следовать устоявшемуся расписанию: тренировки, прогулки, походы в собственный салон красоты на маникюр и педикюр. Когда ее вызвали к следователю, она даже сделала профессиональный визаж и укладку, попросив максимально скрыть последствия нападения.
Все эти дни Диана двигалась по инерции, держась за прежние привычки, и надеялась, что это поможет ей прорваться через сложный период, но заряда хватило ненадолго. Она видела, как люди реагируют на ее травмированное лицо, слышала, как они перешептываются за ее спиной. Те, кто не знал, что именно случилось, конечно, подозревали банальное домашнее насилие, и гадали, написала она заявление на «этого козла» или простила его, как «типичная овца».
Но сломало ее не это. За пять лет отношений с состоятельным мужчиной на восемнадцать лет старше Диана привыкла к шепоткам за спиной. Научилась игнорировать. Она приходила в хорошо знакомый тренажерный зал, затыкала уши музыкой, убирала волосы в высокий хвост и выкладывалась так, как привыкла. Иногда даже немножечко больше, потому что это помогало унять ноющую боль в груди и справиться с периодически охватывающей злостью. Диана старательно придерживалась обычной рутины домашнего и салонного ухода, даже купила несколько новых вещей, привычно планировала сбалансированный рацион, пока однажды ее не догнал вопрос: «Зачем?»
Диана хорошо помнила этот день, а точнее, вечер. Приняв душ после тренировки и сделав маску для волос, она стояла на кухне и нарезала овощи для салата. В духовке запекалась рыба, на планшете шел какой‑то французский фильм, который она давно добавила в список «посмотреть позже», но в его сюжет так и не вникла. Диана стояла, резала и спрашивала себя: «Зачем?» Зачем продолжает делать все это? Ради кого старается?
Последние пять лет она старалась ради Кирилла: выглядела так, как он хотел, вела себя так, как он хотел, даже этот фильм посоветовал ей он, поэтому она и пометила его как «хочу посмотреть». Не хотела она. Терпеть не могла «серьезное» европейское кино. Она любила детективные сериалы. Фильмы ужасов. Супергеройские франшизы на худой конец. Или что‑нибудь зрелищное и эпичное. А иногда – забавное и про любовь.
Ради кого она мучится теперь? Поддерживает тонус мышц, морочится со скрабиками, масочками и кремиками? Ест опостылевшие овощи и рыбу, хотя хочет роллов и чизкейк? Зачем смотрит этот проклятый фильм, если ее бесит даже сама французская речь, слышная за переводом?
От накатившей вдруг злости Диана схватила стеклянную миску с уже порезанными овощами, с криком швырнула ее в стену и разрыдалась. Кажется, впервые за все это время.
Почти две недели она старалась не задумываться, не вспоминать, не спрашивать себя: «Что дальше?» Наверное, если бы ей нужно было ходить на работу, как большинству людей, думать о том, хватит ли теперь денег платить за съемную квартиру и содержать подаренную Кириллом Мазду, было бы проще, но она не работала и не испытывала недостатка в деньгах. Подаренный все тем же Кириллом салон красоты приносил стабильный доход, достаточный для того, кто умеет распоряжаться деньгами. При этом Диана вообще не вникала, как и что там работает. Оно просто работало и в ее участии не нуждалось.
Диана вообще больше никому и ни для чего не была нужна. С родителями отношения разладились уже давно. За эти дни никто из них даже не позвонил ей, хотя они не могли не знать о случившемся: маньяки в Шелково появлялись не так уж часто, а поскольку зацепило ее бывших одноклассниц, чьи‑нибудь родители наверняка уже все им рассказали.
Друзей она последние пять лет держала на расстоянии. Все из‑за того же Кирилла. Он требовал, чтобы их отношения оставались тайными, врал про жену, способную забрать у него жирный кусок бизнеса и собственности. Да и с учетом его часто внезапных визитов, к которым ей следовало всегда быть готовой, было трудно договариваться о других встречах. Вот друзья и привыкли к тому, что ее нет. И не особо скучали.
Диана варилась в собственном соку, не имея возможности даже просто с кем‑то поговорить. Не знала, на что отвлечься. И не знала, чего теперь хочет и что ей нужно. Другой мужчина? А сможет ли она снова чувствовать такое восхищение и привязанность к кому‑то? Сможет ли не подозревать ложь в каждом слове, не бояться, что ей опять попался маньяк?
Страх стал неотъемлемой частью ее новой жизни. Диана старалась не думать и об этом, но все равно боялась, что Кирилл вывернется, рано или поздно освободится и придет за ней. Она все чаще просыпалась с тревожно колотящимся сердцем: ей снилось, что это уже произошло. Время от времени Кирилл мерещился ей в толпе на другой стороне улицы, но потом становилось понятно, что это просто кто‑то похожий. Воспоминания о случившемся на озере, о собственной беспомощности накатывали на нее, стоило только отвлечься и позволить.
И, конечно, она боялась того, что так внезапно вошло в ее жизнь. Странные звуки в беспроводной колонке, кто‑то неведомый, стучавший в ее дверь, записи на плеере, заставляющие лишать себя жизни, послания с того света, слепой экстрасенс, рисующий ее портрет… Не всему нашлось объяснение. И это пугало даже больше, чем любовник‑маньяк.
Четыре дня назад, после истерики с битьем посуды и выбрасыванием в мусорное ведро не заслужившей такого обращения камбалы, Диана ни с того ни с сего проснулась посреди ночи. Наверное, снова что‑то приснилось, но она не запомнила. Спать совершенно не хотелось, зато от съеденных на ночь роллов с соленой рыбой и соевым соусом адски хотелось пить, поэтому она выбралась из‑под одеяла и вышла в коридор. Там было светло и совсем нестрашно: Диана больше не выключала на ночь свет в прихожей, он горел до самого утра. Как раз на такой вот случай, если ночью ей понадобится в туалет или на кухню. А ведь раньше она не могла уснуть, если где‑то горел свет.
Проходя мимо входной двери, Диана вдруг остановилась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, а маленькие волоски на шее встали дыбом. Сердце вновь забилось быстрее, пальцы на руках мелко задрожали. Никто не стучал в дверь, не скребся о косяк и даже не дергал ручку, как в прошлый раз, но она вдруг отчетливо поняла: за дверью кто‑то есть. Или что‑то. Оно затаилось, прислушиваясь и принюхиваясь, может быть, даже заглядывая в ее квартиру через дырочку глазка.
А потом Диана вдруг обнаружила, что стоит у двери и тянет руку к замку. Как подошла и почему решила открыть его, она не помнила, и это напугало больше всего.
Диана не знала, как долго простояла там, парализованная накатившим ужасом, но босые ноги успели заледенеть. Все это время она не могла ни уйти, ни подойти ближе, чтобы посмотреть в глазок.
Через какое‑то время все‑таки очнулась, сбросила с себя оцепенение, даже осторожно прильнула к глазку, но на лестничной площадке ожидаемо никого не оказалось.
Это не успокоило. К тому моменту, когда способность двигаться вернулась, Диана и сама почувствовала, что за дверью никого нет. То, что приходило, уже ушло. Но что будет, если оно вернется? И что будет, если в следующий раз она все‑таки откроет дверь?
