Университет Специальных Чар. Книга 1. Пощады, маэстрина!
«Спасибо, моя незнакомая спасительница, что прошла этот путь и впитала воспоминания, которые я для тебя законсервировала. Пожалуйста, прими последнее зелье. Прочитай слова ниже. И приложи ко лбу схему, которую я нарисовала на вложенном листке. Я вручаю тебе свою судьбу, свой дар, свои знания, навыки и умения, все, чем владею. Забери мою жизнь, исправь ее, умоляю, стань мной. Взамен принимаю твой путь и клянусь пройти его достойно. Обратной дороги нет, не ищи ее. Отныне ты – это я, а я – это ты».
Нет‑нет‑нет!
Стань мной?!
Я вскочила и забегала по комнате. Нервно прищелкнула пальцами и подпрыгнула на месте, когда вдруг зажглась свеча на столе. Светильник же снизил интенсивность освещения.
И вот только сейчас я взглянула на себя. Ночная длинная сорочка, в которой я проснулась и провела весь день. Не моя, кстати. Посмотрела на свои босые ноги. Узкие аккуратные ступни с высоким сводом, размер небольшой. И нет яркого педикюра, который я делала накануне. Пошевелила пальцами. Чужими пальцами, не моими.
Уже понимая, что и руки будут не мои, я все же всмотрелась в них. Сжала и разжала кулаки. Полюбовалась на изящные ладони, на тонкие длинные пальцы с аккуратными ноготками без маникюра. Почему я не заметила этого за целый день? Я совсем слепая?! Как можно было не увидеть, что это чужие руки?!
Приподняла длинный подол и осмотрела то, что открылось. Что ж, и тело не мое. Нет шрамов от удаления аппендицита и от вмешательства с лапароскопией. Увы, я не самый здоровый человек. Это же тело принадлежит молодой особе, недавно рожавшей, живот еще выдает это. Но лишнего веса нет. То ли Мариэлла так мало ела на нервной почве, что и не поправилась за беременность, то ли успела исхудать за прошедшие два месяца. А вот грудь, которую я тут же принялась ощупывать, пустая. Молока нет совсем.
Я уронила руки и постояла, делая размеренные вдохи и выдохи. Дышим, Машка. Дышим. Не знаю как, но ты оказалась в волшебном мире в теле девушки с похожим именем. Может, как раз потому, что имена созвучны? Я Мария, она – Мариэлла.
Я потянулась и перекинула на грудь длинные волосы, заплетенные в растрепанную косу.
Глубокий каштановый цвет, тяжелые, плотные и совершенно прямые. Мои совсем не такие, у меня пушистые, вьющиеся и темно‑русые.
Ох! Так это что получается?! Раз я тут, то она на Земле, и мы поменялись телами?
Не скажу, что я сразу приняла эту немыслимую ситуацию. Металась по комнате в попытках найти зеркало. Щупала свое лицо. Пыталась рассмотреть отражение в тазике с водой. Даже всплакнула потихоньку, чтобы не разбудить спящего младенца.
А потом внезапно успокоилась, подошла к столу, села. И выполнила последнюю инструкцию. Зелье. Активация. Рисунок, приложенный ко лбу.
И мир взорвался. А я сгорела в пламени, похожем на северное сияние. Оно было горячим, обволакивающим, очищающим, наполняющим. Не было больно, но меня не стало, я словно растворилась.
– Маузе́ль[1]! – разбудил меня чей‑то голос. – Маузель! Вам письмо.
Я разлепила глаза и обнаружила, что опять упала лицом на скрещенные на столе руки и так и заснула. И оказалось, что уже утро. И я проспала прошлое кормление малышки, но она не плакала почему‑то.
Тело затекло от неудобной позы, и я еле разогнулась. С трудом села ровно и обернулась.
У открытой двери стояла девица лет двадцати пяти с неприязненно поджатыми губами. Смотрела она не на меня, а на корзинку в углу, где снова выпуталась из пеленок кроха.
– Письмо? – хриплым со сна голосом уточнила я.
– Да, маузель. Я войду?
Какое странное обращение – «маузель». Словно обрезанная форма традиционного французского обращения к незамужним дамам.
Почему‑то мне не хотелось позволять девушке входить. Я сама выбралась из‑за стола, босиком прошла к двери и протянула руку. Та скривилась, словно я сделала что‑то не то, но отдала мне запечатанный сургучом конверт из плотной бумаги.
– Хоть бы в порядок себя привела, – пробормотала горничная, глядя под ноги, вроде как сама себе, но при этом, чтобы я услышала. – Падшая женщина…
– Алиса, – негромко позвала я девушку. Имя всплыло в памяти само собой. – Ты ничего не перепутала?
– А? – глупо переспросила она. – Чего?
– Дай мне характеристику термина «падшая женщина», – велела я.
– Ну… это… – У нее забегали глаза. Она почему‑то была уверена, что я проглочу оскорбление. Из чего делаем вывод: Мариэлле пришлось несладко, но она отмалчивалась.
– Конкретнее! – негромко скомандовала я.
– Ну… которая мужчин… того… Меняет. Вот. И, значится, не блюдет себя.
– То есть – это ты? Ты ведь спишь одновременно с несколькими мужчинами, с каждого берешь деньги и подарки. Каждого уверяешь, что он единственный. Или это считается не «падшая», а шлюховатая и продажная?
Понятия не имею, откуда я взяла эту информацию. Наверное, знала об этом прежняя владелица тела, куда меня занесло.
Алиса вытаращилась на меня и побагровела. Открыла и закрыла рот. Нервно сжала ткань фартука.
– Иди, Алиса, – мягко сообщила я онемевшей горничной. – Спасибо за помощь и что принесла письмо. – Я перевернула конверт и заметила, что кто‑то пытался поддеть сургучный оттиск. – Ах да! Не советую еще раз пытаться вскрывать мою переписку. Если вдруг ты забыла, я маг. Очень недовольный твоим поведением маг. В следующий раз останешься без пальцев. Или без рук. Тут уж как получится.
Девушка побелела. Затравленно оглянулась и попятилась, не сводя с меня глаз.
– Что‑то не так? – вежливо улыбнулась я ей.
– В… в… ведьма!
– Алиса‑а‑а, я маг, закончивший академию с отличием. Я много знаю и многое умею. Правда, последние недели выдались тяжелыми, я была немного не в себе. Но не зли меня больше. Хорошо? А то я ведь сильно обижусь. – И я снова улыбнулась дежурной улыбкой.
Работница пансиона судорожно кивнула и поспешила прочь, несколько раз оглянувшись на меня.
Господи, ну вот почему наглым хамам и грубиянам нужно обязательно дать сдачи так, чтобы неповадно было? Отчего нельзя вести себя цивилизованно с самого начала?
[1] Маузе́ль – обращение к незамужней женщине. В случае, когда семейное положение неизвестно, обращаются исходя из возраста. (Здесь и далее – прим. авт.)
