В моих глазах

Я в шоке, как быстро может расти детский организм, получая достойное пропитание. И я была несомненно этому рада. Но мое настроение было испорчено, когда я увидела уродливый синяк от пальцев на ее руке, она пыталась придумать глупую отмашку о том, что она упала. Это не первый раз, когда я вижу царапины на ее коже, но последнее время, они всегда присутствуют на ее теле. И это может говорить только об одном, я больше не поведусь на ее сказки о том, как она нелепо упала или ее кто‑то случайно толкнул. Вначале я сделала вид, что поверила ей. Я прекрасная актриса и опыт лгуньи я нарабатывала несколько лет, именно поэтому я с легкостью ее раскусила. Я несчитанное количество раз умоляла ее поехать со мной, я бы придумала, как договориться с матерью, но она не хотела уходить из школы, у нее было много друзей, которые перешли с ней из детского сада, и все учителя ее очень любили. Вообще, в соседних домах было много детей ее возраста и, кажется, вся улица хотела дружить именно с ней. Вечером, когда мы вернулись в их дом, я прошла на кухню, где уже в невменяемом состоянии сидела моя мать и отец Аннабель. Я попросила ее подняться в свою комнату, а она с беспокойством в глазах пыталась отговорить меня. Я задалась вопросом, как часто он позволяет себе рукоприкладствовать. В итоге она сделала, как я хотела. На высоких каблуках я направилась к тому месту, где стояло это животное, в моих венах текла ярость, и я поняла, что слов для них никогда недостаточно. Я схватила ее отца буквально за яйца, стараясь сделать из них всмятку. Моя мать подскочила со стула, но я выставила ногу и она, спотыкнувшись об неё, упала на задницу закричав. Я проигнорировала ее, всматриваясь в потное лицо Френка.

– Слушай внимательно, Френк! Или точнее, ублюдок!

Моя мать громко кричала, перебивая меня, и на ее голос, Эдвард забежал в дом, резко распахнув дверь. Он перевел свой взгляд на разворачивавшуюся сцену перед ним и улыбнулся.

– Как я вижу, вам не нужна помощь, мисс Райт.

– Ты прав, Эдвард. Я скоро выйду, подожди в машине.

Эдвард все так же продолжал улыбаться и покинул дом, мягко закрыв за собой дверь, которую чуть не выбил секундой ранее.

– Я…я Фреди.

– Да мне плевать! Если еще хоть один ебаный раз я увижу синяки на руках моей сестры, тогда ты сможешь ходить в туалет, только через катетер. Я ясно выразилась?

– Элис, все не так, я не трогал ее, – начал оправдываться он, видимо, из‑за страха, что я перестану пересылать им деньги.

Я еще сильнее сжала его мерзкие яйца, а он боялся как‑либо оттолкнуть меня, ведь в моих руках был почти его любимый орган.

– Что ты там мычишь?

– Конечно, конечно. Я ее не трону.

Я отпустила его яйца, пройдя к раковине и тщательно вымыв свою руку. Все это время он продолжал сидеть на коленях, жалобно скуля. Подойдя к своей матери, которая валялась в пьяном бреду на полу, я присела на корточки возле нее. Взглянув на бледное лицо, перекрытое волосами и окутанное запахом алкоголя, почувствовала глубокую грусть внутри себя. Моя мать, когда‑то красивая женщина, теперь пребывала в состоянии полного разложения. Ее болезнь была сильнее ее желания измениться и начать жить нормальной жизнью.

– Слушай внимательно, мамочка, тебя это тоже касается. Если я еще хоть раз увижу или услышу, как она плачет или если увижу синяк или царапину по твоей вине или вине Френка, я заключу тебя в лечебницу и сделаю так, что ты оттуда не выйдешь. Заберу у тебя дочь, несмотря на ее нездоровое желание оставаться тут с вами, и ты сгниешь в лечебнице в полном одиночестве. Поверь, я найду самую убогую клинику и буду платить им сверх того, сколько она стоит, чтобы убедиться в том, что ты оттуда никогда не выйдешь. Я понимаю, что ты готова терпеть его выходки, но подумай об Анне!

Она молчала, а я, наполненная сильными эмоциями решила привести ее в чувства, отвесив ей слабую пощечину.

– Я спросила, ты поняла меня?! – я жестко сминала ее и так впалые щеки, игнорируя тот факт, что выглядела она просто ужасно.

– Да! – ее глаза были полны ужаса, смотря на меня.

– Неблагодарная сука! Посмотри, в кого ты превратилась! У тебя прекрасная дочь, попробуй хоть раз в своей жалкой жизни позаботиться о ком‑то кроме себя и своего мужика!

В ее глазах был страх и меня до сих пор иногда удивляла ее реакция на мое поведение, ведь это она меня сотворила такой.

– Вот и славно! И только попробуй еще раз прикоснуться к бутылке, слышишь? – я похлопала ее по щекам и выпрямилась.

Я поднялась наверх к сестре, дала ей тысячу долларов и сказала, спрятать в тайнике, до которого бы не добрались длинные руки моей матери.

– Люблю тебя, в следующий раз я приеду сразу, как только смогу, хорошо?

– Я тоже тебя люблю, – малышка крепко обняла меня, и я пообещала себе, что я сделаю все, чтобы подарить ей ту жизнь, которую она заслуживает.

 

Наконец, я вижу, когда Лиам встает из‑за стола, за котором сидят шесть человек, включая его, извиняется и направляется в уборную, подмигивая мне. Это позволило мне вернуться в реальность и убрав телефон в свою сумочку, я тоже встаю, кидая на барную стойку двадцатку, и иду вслед за ним. Около двери мужского туалета я трижды стучу и слышу, как открывается дверь. Он хватает меня за руку и затаскивает вовнутрь. Его губы обрушаются на мою кожу, обжигая своими поцелуями. Развернув меня к зеркалу, я вижу его лицо. Видя все это, я уже жалею, что согласилась. Он выглядит как одержимый, и, наверное, именно сейчас я понимаю, что, скорее всего, это наш последний раз, вопреки всем моим планам. Присутствует некоторое ощущение, что он влюбился в меня. Мое возбуждение, даже мизерное, испаряется, не оставив от себя и следа. Я снова выиграла эту игру и мне больше неинтересно. Более того, сейчас он противен мне. Он срывает мои трусики и запихивает их к себе в карман. Я чувствовала себя так, как будто это не я сейчас стою в туалете престижного ресторана, чтобы трахнуть женатого мужчину. Я нахожусь в дурмане, в который завела себя сама. В этом маленьком пространстве, полном напряжения и запаха дезинфицирующего средства, я чувствовала себя потерянной и уязвленной. В это время Лиам растягивает свою ширинку, надевает презерватив и входит в меня, сжимая мою шею.

Он двигается внутри меня, и на меня накатывает волна глубокого презрения к самой себе. Мой разум кричал о том, чтобы уйти, но мое сердце дрожало от страха изменить свои планы и оставить все это позади. Не замечая его движений и даже не испустив ни один стон со своей стороны, он, наконец, кончает в презерватив, поцеловав меня в голову. Когда он привел себя в порядок, его горящие глаза встретились с моими в отражении зеркала.

– Детка, мне пора возвращаться. Это было незабываемо. Мы обязательно это повторим.

Дверь за ним закрылась, а я посмотрела в свое отражение. Достав косметичку, я привела свое лицо в порядок. Перемнувшись с ноги на ногу, я почувствовала неприятное ощущение без моих трусиков. Я посетила кабинку и наконец, готовая покинуть этот ресторан я подхожу к двери и открываю ее. Я успеваю сделать только два шага, когда меня сбоку, кто‑то хватает за руку, выше локтя.