Вечеринка для плохих девочек. Ты во всём виновата сама

– Ты делаешь то, что ты захочешь. Это совершенно правильно. Жизнь слишком короткая, для того чтобы отказывать себе в удовольствиях. – ответила она, глубоко затянувшись.

Она протянула руку и лопнула пальцем мыльный шар, который кружился всего в нескольких сантиметрах от неё, переливаясь разными цветами. Шар лопнул и разлетелся в воздухе на множество частиц, обрызгивая пальцы.

Натаниэль улыбнулся и посмотрел на Франс удивленным взглядом, в котором сквозило некое удовлетворение:

– Ты правда считаешь, что мы можем делать всё, что захотим? Ты вроде бы говорила, что ты юрист. Юристы либо праведники, соблюдающие закон, борцы за справедливость, полные морали, либо, наоборот, продажные и безэмоциональные. В жизни не поверю, что ты относишься ко второй категории.

– Это никак не связано с моей работой. Я хороший юрист, и да, я верю в мораль. Но не в субботу вечером, после двух коктейлей. – засмеялась она, кокетливо запрокинув голову назад. Свет праздничных огней отражался в её иссиня‑черных волосах, унаследованных от южно‑американских родственников.

– Мне нравятся твои волосы. – сказал Натаниэль, не отрывая от неё взгляда. – Значит, в субботу вечером, после нескольких коктейлей у тебя нет морали? – допытывался он.

– Может быть. Кстати, я не расслышала когда мы были внутри, музыка была очень громкая. Чем ты занимаешься? – спросила она

– Аналитик компьютерного программного обеспечения. Звучит жутко, да? Ты выглядишь удивленной. – ответил он.

– Вовсе нет. Просто весь твой внешний вид никак не укладывается с такой профессией. Ты такой живой, активный что ли. В моей профессии я иногда встречаю аналитиков. Все они ботаники, компьютерные черви, помешанные на цифрах. – вежливо объяснила Франс.

– Не обманывайся моей внешностью. Я действительно компьютерный червь. – ответил Натаниэль, положив руку на её колено, обтянутое кожаными, байкерскими штанами. – Но это не значит, что я «неживой». В офисе я помешан на своей работе, зануда, нуждающийся в немедленном результате, способный идти на пролом и добиваться своей цели любой ценой. А здесь я другой, здесь на мне нет старого костюма, нет правил, здесь я настоящий. Здесь нет конкуренции, нет обязательств и желания кому‑то что‑то доказать. Здесь я отдаюсь полной свободе, живу одним днём. А ты? – последние слова он прошептал ей на ухо, почти касаясь губами.

– Вне офиса и вне рабочих будней, мы все другие люди. – тихо ответила она и убрала его руку с колена, затушив сигарету о скамейку, – Вернёмся назад?

– Конечно. – тут же переключился он, нисколько не смущённый её игнором на явный намёк. Наоборот, его это только раззадорило. Он улыбался и чувствовал себя очень уверенно.

Этот парень всегда улыбался. Он желал расположить доверие к себе. И у него это хорошо получалось. Несмотря на его нескромное поведение, Франс он очень нравился. Она не могла позволил ему прикасаться к себе вот так. Но в душе ей этого очень хотелось. Она смотрела на своё колено и думала о его руке, которая только что там была, все ещё хранившая его тепло. Да, ей хотелось, чтобы этот красивый парень потрогал её ещё. Но принципы, вездесущие принципы не позволяли ей расслабиться и позволить ему какие‑либо вольности! «Чёртовы принципы! Они всегда мешают нам жить!», – думала она.

Телефон Натаниэля завибрировал, он достал его из кармана чёрных джинс. На голубом фоне экрана телефона высвечивалось сообщение: «Чувак, где ты? Му уже заждались! Ты ведёшь девчонок или нет? Ярмарка скоро начнётся!»

Он посмотрел на Франс и сказал очень доброжелательным голосом Люцифера:

– Думаешь ты и твои очаровательные подружки согласитесь присоединиться к моим друзьями в вип‑зоне для особых клиентов?

Она смотрела на него и понимала, что будь это какой‑нибудь обыкновенный парень, она бы запросто сказала нет. Но не с ним, не сейчас. Натариэль был неописуемо красив, мужествен и совершенно очевидно умён. От него шла такая харизма, что даже ни одна монашка не сказала бы ему нет. А Франс не был монашкой. Да и её подруги тоже.

– Натаниэль предлагает присоединиться к его друзьям в вип‑зоне. Что думаете? – прокричала Франс, обращаясь к девочкам.

Мы танцевали и, кажется, совсем забыли о них. Лиза посмотрела на Натаниэля, потом на Эву.

– А что за друзья? Тут вроде тоже отличная обстановка. – сказала она, пожав плечами.

Её не очень то интересовало его предложение, она прекрасно проводила время со своими друзьями, танцуя, слушая любимую музыку. Почему она должна идти куда‑то с этим незнакомым парнем? Ещё какие‑то друзья. Может, они окажутся занудами или того хуже политически «левыми». Её итак изрядно утомило общение с людьми, она устала играть роль строгого начальника финансового отдела, каждое утро надевать брючный костюм и прятать синяки под глазами от недосыпа. Здесь ей просто хотелось танцевать и быть самой собой. Здесь на ней стоптанные кеды, потёртые джинсы и никакого затянутого пучка на голове.

Если говорить по правде, её очень радовало, что во время ковида и после больше не нужно было целовать и обнимать людей при встрече. Но прошло много времени, все расслабились и восстановили прежнюю традицию. Это всё к чему? А к тому, что если бы они пошли тусоваться с друзьями Натаниэля, то помимо разговоров о политики, ей пришлось бы ещё со всеми перезнакомиться и поцеловаться. Фух. Нет уж! Лучше быть среди своих.

– Там тоже музыка неплохая. Есть бар с коктейлями. – ответил он, насмешливо глядя на её стакан с джин тоником. – Что‑то мне подсказывает, что ты бы хотела выпить чего‑нибудь другого. И ещё будет шоу, тебе понравится. Это совсем недалеко, в таком же шапито как и этот. Только там будут гости, которые заплатили за билет гораздо больше чем все эти люди.

– Но у нас нет таких билетов. – настойчиво продолжала она.

– Тебе и твоим подругам они не нужны. Я проведу вас, как своих гостей. Я же сказал, мой друг – один из организаторов мероприятия. Я здесь имею право абсолютно на всё! Захочу привести красивых девчонок с собой, приведу! – засмеялся он, обращая свои слова в шутку.

Лиза смотрела на него и говорила себе, что, наверное, она ещё никогда не видела таких синих глаз как у этого парня. В этих глазах было всё. Острый ум, веселье и целый океан интригующей загадочности, которая обещала удовольствие. Ей вдруг стало непонятно, почему она упорно прождала говорить «нет», хотя её сердце говорило, кричало: «Да, да, да и ещё раз да!». Ей хотелось последовать за ним, куда бы он ни позвал, сделать что‑то, что бы он попросил. Он влиял на неё каким‑то странным образом.

Она с силой заставила себя оторвать свой взгляд от его глаз и нервно поправила выбившуюся из причёски каштановую прядь.

У Лизы очень красивые густые волосы. И непонятно от кого она их унаследовала, от своего французского отца или немки матери. Глаза серо‑голубые, такой цвет тоже довольно редкий.

Что же касается её мыслей, она не понимала что с ней. Её чопорная, немецкая строгость говорила ей, что не стоит идти куда‑то с незнакомцем, однако же её французское безрассудство желало тотчас же броситься в авантюру.

И французская сторона, разогретая двумя выпитыми коктейлями, одержала верх. Да и вообще, дело не только в сложности её характера, дело в том самом чувстве, которое есть в сердце человека лишь в юности, которое заставляет его трепетать, желудок сжиматься, а глаза гореть. Это то самое чувство, которое вызывают в нас особенно привлекательные люди.