Вечно дикая
– Джона сказал, что у тебя сегодня рождественская вечеринка?
– Да. Я помогаю в организации ежегодного благотворительного ужина в общественном центре. Простите, не смогла отказаться…
– А зачем тебе отказываться? – перебивает меня Астрид, нахмурившись. – Похоже, это важный вечер.
– Ну, это действительно так, но вы же только что приехали, и мне неловко оставлять вас одних.
– Если ты продолжишь так суетиться вокруг нас, то выдохнешься и начнешь считать дни до нашего отъезда. – Она смягчает свое замечание улыбкой. – Так что ты будешь делать на этом мероприятии?
– Даже не знаю. Наверное, массу черновой работы. Мюриэль сказала мне приехать к десяти.
– О, это та властная соседка?
– Да, она. Мюриэль руководит организацией вечера и обратилась ко мне за помощью. Хотя нет, она просто сообщила мне постфактум, что я буду помогать, признав, что мои маркетинговые предложения сыграли не последнюю роль в оглушительном успехе Зимнего карнавала, собравшем рекордную посещаемость и самый высокий доход за последние пятьдесят лет. – А Тедди оденется Сантой.
Астрид тихо поучает Бьерна, подбирая крошки бананового хлеба со стола вокруг его тарелки.
– Тот ворчливый сосед?
– Нет. Этого зовут Рой.
Я смеюсь при мысли о том, что Рой может надеть красный костюм и белую бороду. Он стал бы лучшей версией Санты в исполнении Билли Боба Торнтона и худшим рождественским кошмаром ребенка.
– Тедди – муж Мюриэль, и это, наверное, самый счастливый человек, которого я когда‑либо встречала. О черт! Он забыл свой термос.
Я смотрю на высокий темно‑синий цилиндр, стоящий у кофейника. Джона взял за правило брать его с собой по утрам, уходя на работу. Но, видимо, то, из‑за чего они ссорились до моего прихода, отвлекло его.
– Иди, иди… – торопит меня Астрид. – Отнеси ему, пока он не улетел. Мы можем поговорить, когда ты вернешься. Например, о дате свадьбы, а? – Она показывает мне раскрытый журнал. – Возможно, у той, кто провела двадцать часов в пути, чтобы увидеть свадьбу своего единственного сына, было достаточно времени для кое‑каких идей.
Слова Астрид звучат как предложение, но, судя по ее категоричному взгляду, садиться в самолет без окончательной договоренности она не собирается.
Бьерн бормочет что‑то на норвежском, и его хриплый голос звучит не так музыкально, как голос Астрид.
Она забирает его тарелку и ставит в раковину.
А я наполняю термос Джоны черным кофе, радуясь предлогу выяснить, что тут произошло.
Глава 4
Когда я подъезжаю к ангару на зеленом снегоходе, который негласно стал моим, у него припаркован бордовый пикап Тоби. Теперь, когда рыболовный сезон закрыт, а гостиница Трапперс Кроссинг не принимает гостей, он может больше времени уделять ремонту старого самолета Фила и приезжает сюда с утра пораньше, пока в его мастерской, где он занимается техническим обслуживанием малолитражных двигателей, нет посетителей.
Когда я вхожу в боковую дверь, Тоби и Джона стоят возле бивера[1] 1959 года.
При моем появлении они синхронно оборачиваются.
– Ты забыл кофе. – Машу в воздухе термосом.
– Да. Я сообразил еще на полпути, но никак не мог заставить себя вернуться, чтобы снова возиться с ними.
Под «ними», я так понимаю, он имеет в виду Бьерна. Я бросаю на Джону неодобрительный взгляд, а затем переключаю внимание на грузного тридцатипятилетнего парня. Тоби стал моим самым первым приятелем здесь, когда мы только переехали в Трапперс Кроссинг в марте этого года, и я еще осваивалась в новом для меня месте.
– Не думала, что увижу тебя здесь, ведь сегодня рождественский ужин.
– Да. – Тоби почесывает коричневую щетину на подбородке.
В мае он снова побреется начисто, а пока та будет отрастать всю зиму.
– Я просто зашел проверить одну запчасть, которую ищу.
– Насколько длинный список поручений у тебя от Мюриэль?
Его лицо расплывается в широкой ухмылке, которая моментально придает его чертам мягкость.
– Две страницы. С обеих сторон.
И все же, я уверена, он не пожаловался бы, даже если его мать заслужила это. Он такой же добросердечный, как и его отец, и всегда готов прийти на помощь окружающим.
– Что ж, тогда удачи, – смеюсь я.
Он расплывается в улыбке.
– У нее есть список и для тебя, и он гораздо длиннее.
– Не напоминай мне, – стону я.
– Извини. Решил, что тебе нужно успеть подготовиться.
– Значит, к понедельнику она будет у тебя, да? – спрашивает Джона, возвращая разговор к теме самолетов.
– Сказали, что постараются доставить ее до начала бури. А как только получу этого малыша, сразу начну собирать. – Тоби похлопывает по разболтанному двигателю.
– Как думаешь, когда мы сможем снова поднять его в воздух?
Парень пожимает плечами.
– Трудно сказать. Насколько мне известно, кресла появятся только к концу января, но это, скорее, предположение, нежели факт. Но все остальное к тому времени уже должно быть готово, если не произойдет ничего неожиданного.
– Отлично. – Голубые глаза Джоны окидывают самолет: тот разобран на части и выглядит так, словно ему самое место на свалке. – А потом все, что ему потребуется, – свежий слой краски.
– Ты хочешь перекрасить его? – Тоби изучает корпус самолета, который, надо признать, в довольно приличном состоянии.
– В ярко‑желтый, – без колебаний отвечает Джона. – Любимый цвет Рена. Не зря же нашего парня зовут именно так.
Если это не сентиментальность, то я не знаю, что. И это довольно нехарактерно для Джоны.
Я сокращаю расстояние между нами и обнимаю его за талию.
– Ему бы понравилось.
Он отвечает мне, крепко прижимая к своей груди.
В кармане Тоби пишит телефон. Он смотрит на сообщение, и по его тихому ворчанию понимаю, что это Мюриэль.
– Ну я пойду. Увидимся через несколько минут, да, Калла?
[1] Одномоторный легкий многоцелевой самолет короткого взлета и посадки, предназначенный для эксплуатации в сложных условиях неосвоенных районов.
