Восставшие из пепла

– Был… – подтвердила я.

– Где тогда подобный тебе человек? Такой же испорченный, как ты.

– … – я не нашлась что ответить.

– Найди его, Таша. Или позволь ему найтись самому. Это важно. Хватит тратить свою жизнь на сигаретный дым. С тебя достаточно.

– С меня достаточно этих речей, – красноречиво сдвинула брови я. – Робин был моим человеком, и точка.

– Запятая, Таша. Запятая… Может быть Робин и был твоим человеком, но он был не для тебя, как и ты была не для него. Так что остаётся лишь два вопроса.

– И что же это за вопросы? – я уже во всю хмурилась, начиная неприкрыто злиться.

– Кто для тебя?.. Для кого ты, Таша?..

 

Глава 20.

 

 

Когда Миша оставила меня, я едва ли не проклинала своё решение ограничиться этим вечером одной‑единственной сигаретой и самонадеянно не положить в свою сумочку ещё с десяток миниатюрных никотиновых бомб. Благо мимо проходила Паула, который год находящаяся в активной стадии отлучения от пагубной привычки дымить, у неё я и стрельнула две сигареты.

Я как раз закурила первую, когда из шатра, в котором начался медленный танец, вышел Брэм.

– Мишу не видела? – сразу же спросил он.

– Пошла туда, – указала сигаретой в сторону здания уборной я.

По‑видимому решив, что в туалет за Мишей идти без надобности и что вскоре она сама к нему вернётся, Брэм продолжил стоять рядом со мной, сложив руки в карманы своих классических чёрных брюк.

– Можно с тобой поделиться? – вдруг поинтересовался он, и я едва сразу же не выпалила резкое “нет”, но вовремя остановилась, поняв, как грубо это прозвучит.

– Нннммм… – я остановилась в миллиметре от первого варианта ответа, после чего медленно вынула сигарету из своего рта. – Можно, – наконец сжато выдавила из себя я правильное слово, выдохнув очередной клуб дыма.

И почему всем по жизни необходимо было со мной делиться своими мыслями? У меня что, на лбу написано: “Выслушаю, приму к сведению, не пошлю матом”?

– Я лёг на лечение на две недели раньше Миши, но, откровенно говоря, они прошли в пустую – я просто не хотел жить, – Брэм начал переминаться с пятки на носок и обратно, что с его высоким ростом выглядело весьма внушительно. – А потом появилась твоя сестра… Все в этом страшном месте выглядели просто ужасно, но не она. Её красота словно била изнутри неё, её сияние было сильнее всей грязи, всей боли… Она так старалась стать лучше, что я невольно захотел ей помочь в её стараниях и, в итоге, сам не заметил, как стал излечиваться ради неё. Ей было невероятно тяжело, это невозможно описать никакими словами… Её буквально выворачивало наизнанку и ломало каждую минуту её существования. От силы её боли было больно и мне. Внезапно возникшее в глубине моей грудной клетки, неизвестное мне прежде чувство, неожиданно начало меня исцелять… Меня в буквальном смысле спасло её позволение заботиться о ней. Я боялся, что после того, как мы излечимся, Миша откажет мне, но неожиданно выяснилось, что за это страшное и одновременно прекрасное время общей боли мы успели стать единым целым… Никто из нас уже попросту не мог отказаться друг от друга. Я поставил её перед фактом о том, что мы будем жить в Кардиффе, а она обрадовалась, что я, не спрашивая её мнения, решил увезти её на пять часов пути от места, в котором она навсегда оставит всё своё прошлое… Ну, практически всё. Жасмин и Мия просто чудо… Специально для них я продал дом в Пенарте и купил новый, для большой семьи, для новой жизни… У нас с Мишей страшное прошлое, но оно позади и никто из нас не дотрагивается до него. Мы строим свою новую жизнь на трёх черепахах: Любовь, Понимание и Забота.

Мы одновременно тяжело выдохнули, но только из моей груди повалил дым.

– Столь тяжкий груз прошлого, – начала я, – который несла Миша, мог принять лишь человек с не менее тяжёлым грузом за душой. Миша говорит, что если бы не ты, она бы не избавилась от всего этого ужаса всего за каких‑то четыре месяца… – я сдвинула брови. – Береги её.

Мы помолчали, но недолго. Как только из здания уборной вышла Миша, Брэм, всё ещё смотря куда‑то вдаль, наверное на направляющуюся в нашу сторону Мишу, вдруг пробормотал:

– Ты ведь знаешь о футбольном клубе Кардиффа? Если у нас с Мишей когда‑нибудь родится сын, я хотел бы, чтобы он играл в этом клубе и, возможно, когда‑нибудь, сыграл в одной команде с сыновьями Робина Робинсона.

Я замерла и в итоге ничего не ответила.

То ли меня удивила мысль о том, что у Миши кроме Жасмин и Мии, оказывается, ещё вполне даже могут быть другие дети, то ли меня поразила мысль о том, что помимо сегодняшнего дня я могу, оказывается, стать частью столь дальнего будущего.

…Дотлевшую до середины сигарету я так и не докурила, а вторую, запасную, выкинула так и не начав. Сигареты здесь не помогут. В эту секунду мне вообще ничто не смогло бы помочь.

…Брэм отправился навстречу Мише, а я осталась стоять на своём месте. Мне не к кому было идти навстречу. Я никого не видела.

 

Я вернулась домой в начале третьего. Меня подвезла Полина, так как я выпила достаточно пунша, чтобы отлучить себя от управления автомобилем, который отец пообещал доставить мне завтра.

Поздоровавшись с несущим ночную вахту мистером Кембербэтчем, я поднялась наверх в абсолютно расслабленном состоянии. Свадьба Хьюи прошла идеально, и от этого сейчас по моей душе словно растеклись тёплые солнечные лучи умиротворённого счастья с грустинкой. И я бы наверняка легла этой ночью без употребления снотворного, если бы не одно обстоятельство…

Перешагнув порог своей квартиры и включив свет в прихожей, я замерла, увидев свои туфли стоящими посреди выхода в следующую комнату. Это были те самые туфли, которые Дариан помогал мне нести после вечеринки в честь его дня рождения.

По моей коже пробежал мороз…

Не сходя со своего места и не убирая руки с дверной ручки, я начала вспоминать. Эти туфли определённо точно стояли справа от комода, в полуметре от выхода. Я сама их туда поставила в тот самый вечер, когда Дариан притащил меня домой пьяной… Мона с детьми ушла к Полине ещё до того, как я отправилась на свадьбу, Полина же и вовсе явилась к месту церемонии на полчаса раньше меня. Больше никто не мог передвинуть мои туфли… Не просто передвинуть. Не просто. Поставить их на самое видное место, посреди входа в следующую комнату.

Не осознавая, что делаю, я потянулась к нижнему ящику комода и вытащила из него нож с декоративной рукоятью, которым Робин когда‑то открывал свои письма.