Восставшие из пепла
Не дожидаясь от меня ответа, он развернулся и отправился к своей машине, и даже садясь в неё не обернулся посмотреть на меня.
Вот ведь хрень!.. Хрень!..
Хрень!..
Итогом нашей третьей по счёту деловой встречи стало то, что Риордан заставил меня начать верить в его исключительно дружеские намерения!..
Я начинала верить Дариану Риордану!..
Хрень!..
Дариан.
Сколько знаю Ташу, её всегда подкупало общение на равных. К окончанию обеда она смотрела на меня широко распахнутым взглядом, принимая от меня любую информацию, которой я хотел её напичкать, и даже не замечая, что я банально лью воду. Да, мои финансовые аналитики действительно придумали отличную пирамиду развития клуба, но составить её не вызвало у них особого труда, а рассказывать о ней и вовсе было нечего. Однако истинное положение вещей было очевидно лишь для человека, который сечёт в бизнесе. Таша откровенно не секла. Она была как маленький ребёнок, искренне пытающийся разобраться в высшей математике. Скажи я ей, что теория множеств и теория вероятностей – это одно и то же, и она даже не заподозрила бы подвоха. Я был на своей волне, она же барахталась, пытаясь не захлебнуться при наплыве каждого нового вала, которые я один за другим беспощадно низвергал на её хрупкие плечи. Идеальная обстановка для забрасывания сетей.
Я ни единым словом или намёком не затронул тем, касающихся её личной жизни, хотя мне откровенно не нравилось, что она целых три раза за прошедшую неделю встречалась со своим травматологом‑ортопедом.
Установить за ней слежку было так же просто, как отнять конфетку у младенца. И пока она просто распивает пиво с этим докторишкой – у меня всё под контролем. Оставалось опасаться лишь того, что она случайно сделает неверный ход с этим блондином, что определённо точно вызовет во мне срыв, однако пока что она вела себя с ним достаточно целомудренно, чтобы я мог продолжать свою виртуозную игру.
Я чувствовал себя охотником на лань, лань же себя явно переставала чувствовать жертвой. Необходимо было лишь немного подождать… Совсем немного…
…Направляясь к своему автомобилю мне понадобились нечеловеческие усилия, чтобы не обернуться и не посмотреть на неё ещё раз, но на кон было поставлено слишком многое, так что я справился с поставленной перед собой задачей. И всё же, как только я сел за руль, я сразу же посмотрел в зеркало заднего вида. Таша всё ещё стояла на крыльце кафе, с выражением лица, которое я от неё и добивался получить сегодня.
Она мне верила.
Хорошая девочка…
Подожди, осталось ещё чуть‑чуть. Ты даже не поймёшь, где именно допустила ошибку, а она уже работает на меня. Но пока тебе об этом знать не нужно. Продолжай встречаться со своим докторишкой, а я пока займусь тем, что загоню тебя в своё стойло. Сначала ты даже ничего не поймёшь, а когда очнёшься, будет уже слишком поздно что‑то исправлять.
Давай, верь мне. Солнышко.
Глава 7.
Каждому человеку, которому ты даришь своё доверие, ты даёшь в руки собственноручно заточенный нож. Им он может тебя защитить или уничтожить. Я это отлично усвоила, когда связалась с Дарианом в первый раз. Имея этот нож в своих руках, он так ревностно защищал всё, что хоть как‑то было связано со мной, что, в невозможности меня защитить, готов был меня прирезать.
Я не собиралась повторно давать Дариану нож в руки. Даже не смотря на то, что я, похоже, имела траблы с рассудком.
В понедельник у меня вновь возникли проблемы с перемещающимися по квартире необъяснимым образом предметами, которые я в очередной раз сопоставила с прежде уже случавшимися со мной во время стрессовых ситуаций провалами памяти. Нынешняя же проблема заключалась не просто в том, что я не могла вспомнить, куда именно дела записную книжку, неизменно лежащую в столовой на телефонном столике, но и отказывалась верить в то, что с моей памятью может быть “что‑то не так”. Более того, я была уверена на сто процентов, что с моим мозгом всё в полном порядке.
И всё же во вторник я сделала общее медицинское обследование, которое, к моему облегчению, не выявило у меня ни болезни Альцгеймера, ни чего бы то ни было страшного, за исключением стандартного букета неврозов, о котором я и так всё прекрасно знала. Более того, как утверждал доктор, едва ли иногда наведывающие меня панические атаки и апатия способны были вызывать столь глубинные повреждения памяти, чтобы впоследствии я не могла вспомнить собственных действий.
Я не знала, что думать на этот счёт, но стала запоминать буквально каждую пылинку в каждом углу своей квартиры. Может быть в итоге мне это и помогло, но в течении следующей недели у меня не “переместилось” ни одной вещи – все лежали на тех местах, на которых я их оставила, за исключением вазы, которую, как позже выяснилось, переставила Мона, спасая её от набега Тена. Всё, вроде как, вновь стало “нормальным”.
…В среду, проверяя свою почту, я заговорилась с миссис Адамс, срочно желающей посплетничать со мной о новом жильце, заселившемся в наш дом в начале июня, и с которым я, что не было удивительно с учётом моего образа жизни, до сих пор ни разу не успела пересечься. Впрочем, миссис Адамс сама жаловалась на то, что “видный красавец” мелькал перед её глазами слишком редко и слишком быстро, отчего у неё практически не оставалось возможности познакомиться с ним поближе. А так как миссис Адамс слишком ответственно относилась к тому, чтобы знать каждого жильца своего дома едва ли не по паспорту, ей не нравился тот факт, что она уже второй месяц к ряду не могла растопить сердце (точнее развязать язык), мелькающего перед ней, словно фотовспышка, “высокого прелестника”. Однако во всей этой ситуации было и то, что её определенно радовало, за исключением, конечно, привлекательной внешности нового жильца, о которой она, за пять минут нашего общения, упомянула по меньшей мере трижды. Её радовало то, что теперь квартира на втором этаже, которая прежде сдавалась посуточно, стала тихой и спокойной, словно в ней прежде и не бывало пьяных студентов или чрезмерно страстных любовников. Что же касается “спасителя покоя в этом доме”, миссис Адамс поставила перед собой чёткую цель “разболтать” его в самое ближайшее время, что показалось мне даже интересным, с учётом того, что она рассказала мне о немногословности нашего нового соседа.
