Возлюби врага своего

– Слушай внимательно Кристиан. От этого зависит, прорвемся мы или нет. Ты ведешь машину, я отвечаю на все вопросы охранения. Молчи и ничего не говори.

– Мы что едем к линии фронта в город, – спросил я командира.

– Нет, студент, мы идем пешком и тащим за собой майора. Ты хочешь чтобы «Иваны» шли за нами на лыжах, чтобы отбить эту жирную русскую свинью?

Я знал, что вся местность вокруг города набита русскими. Здесь было сосредоточено, столько войск, что прорваться через линию фронта не представлялось возможным, но я верил командиру.

Тем временем пока мы обсуждали план прорыва, наши камрады ушли по запасному маршруту, который был в планах отхода. Я тогда впервые испугался.

Крамер в отличии от меня чувствовал себя как в своей тарелке. Он был русский и немец в одном лице и этот факт делал его не уязвимым. Я видел, как он изъял у советского майора все документы. Спрятав их во внутреннем кармане, он приказал мне ехать. Хладнокровие лейтенанта вернуло мне боевой дух и я обратив молитвы к господу– тронулся, полагаясь на командира, как на господа.

– Так студент, за тем лесом через пять километров будет пост охранения. Подъезжаешь к шлагбауму и останавливаешься. Все вопросы решаю я. Твоя задача во время давить на газ и слушать мои команды, – сказал Крамер и тронул меня за плечо.

Майор опасаясь за свою жизнь, рассказал обер– лейтенанту, все пароли, которые были в то время ему известны.

Подъехав к шлагбауму, я остановился. Сержант, держа автомат наготове, подошел, к машине и, посветив через стекло, спросил:

– Ваши документы.

Крамер знал порядок проверки документов. Он дружелюбно улыбнулся, и подал их караульному.

– Тыловое обеспечение, – спросил он, развернув бумаги.

– У вас какие – то сомнения – сержант, спросил Крамер. – Разверните командировочное предписание. Мы в штаб – интендантская служба 108 дивизии.

– Пароль – спросил сержант, освещая машину фонариком.

– Яуза, – сказал спокойно Крамер.

– Угра, – ответил сержант, и вернул документы. – Сидор, открывай – документы в порядке, – крикнул он часовому и тот поднял шлагбаум. Я облегченно вздохнул и почувствовал, как по моей спине промеж лопаток пробежала струйка пота.

Советский майор даже не ожидал, что окажется в плену. До последнего момента он не верил в то, что попал в лапы немецкой разведгруппы. Страх за свою жизнь, который испытывал этот комиссар, заставил его сказать нам все пароли. Машина, объезжая дозоры, приблизилась почти к самой линии фронта. До наших позиций оставалось около километра, и они были самыми опасными. Я думал, что Крамер прикажет мне давить на газ, но он молчал. Рывок на легковом автомобиле по минным полям без проходов и через линию обороны мог совершить только безумец.

Сделав инъекцию, сонным препаратом советскому майору, он перевел его в состояние глубокого сна.

Выскочив из машины невдалеке с полевым медсанбатом он, приказал мне молчать. Перебинтовав мне горло, он заставил меня прикинуться раненным в шею, чтобы избежать лишних расспросов.

Крамер был виртуоз разведки. Через двадцать минут, меня и русского майора санитары грузили в грузовую машину, чтобы срочно доставить в полковой лазарет. Я не понимал замысла командира, но всецело доверял ему.

Что было после, я вспоминаю с трудом.

Во время артиллерийской подготовки обер– лейтенант Крамер я и майор, оказались в полосе между двух огней. Минометчики нашего полка закидали территорию врага дымовыми минами, и нам удалось, под прикрытием пулеметов прорваться в первую линию обороны, волоча за собой связанного майора.

Было ли это чудо или нет, но я понял, что Бог любит смелых и отважных людей, таких как обер– лейтенант Крамер.

Трое суток ожидания тянулись словно целая неделя. Крамер не находил себе места. Ганс и толстяка Уве, из рейда не вернулись. Через двое суток обмороженные и изнеможенные Мартин Лидке и Вильгельм перешли линию фронта в десяти километрах восточнее города в полосе действия 900 штрафного батальона, занявшего высоты возле деревни Саксоны. От них мы и узнали, как нелепо погибли наши камрады, подорвавшись на русской мине

– Кристиан, у тебя красивый подчерк оформи на наших парней карточки пропавших без вести. Нашим ребятам просто не хватило чуть– чуть везения. Они прикрывали нас, как могли до последнего, когда мы с Крамером прорывались на передовую.

Я тогда был молод и возможно совсем не представлял, в какую опасную смертельную игру был втянут весь народ Германии, в какую опасную игру мы играли каждый день под обстрелом русских.

Несколько дней обер– лейтенант Крамер терзал себя. Каждый вечер, он перед тем как пить шнапс, рассматривал именные жетоны и что– то бормотал себе под нос. Мне казалось он сходит с ума. Я наблюдал за Крамером и боялся, что он окончательно тронется, а вслед за ним начнем сходить с ума и мы. Через неделю, после рейда необходимо было вновь идти к «Иванам». Крамер напился как свинья шнапса. Вот тогда, он сказал мне:

– Кристиан, студент – на кой черт сдалась нам эта война? Что мы делаем в этой стране? Мы каждый день теряем наших камрадов и конца этому не видно. Отнеси каптенармусу жетоны, у меня больше нет сил, ждать наших парней. Приказ есть приказ, и я направился в штаб. Здесь я нос к носу столкнулся с начальником штаба, подполковником Шванике. Я вытянулся перед ним по стойке смирно.

– Солдат, – обратился он ко мне.

– Я вас слушаю герр, полковник.

– Я видел вас вместе обер– лейтенантом Крамером.

– Так точно, я подчиненный обер– лейтенанта Крамера, – ответил я, стараясь не дышать.

– Что вы делаете в помещении штаба, – спросил подполковник, стараясь приладить монокль.

– Я герр подполковник исполняю приказ обер– лейтенанта Крамера. Мне приказано передать каптенармусу списки погибших, Ганса Братке и Уве Айсмана, пропавших без вести, их документы и личные вещи.

– Солдат, а ваш командир сам не мог доложить, как это предусмотрено боевым укладом!? Передайте ему, чтобы он…..

Разговор прервал телефонный звонок. Подполковник Шванике, указав мне на выход, подошел к телефону, который подал ему связист– ефрейтор. Уже на выходе, я слышал, как начальник штаба, вытянувшись по стойке смирно, стал с кем– то разговаривать по телефону, постоянно отвечая:

– «Есть, есть! Так точно! Хайль Гитлер»!

Немного притормозив, я краем уха услышал ошеломляющую новость. Спустившись в подвал церкви, где квартировал разведотряд, я подошел к лейтенанту и без всякой субординации сказал ему на ухо:

– Герр обер– лейтенант, на нашем участке фронта грядут большие перемены. Я только что слышал, десятая бригада идет к нам на помощь. Возможно, что блокада большевиков будет прорвана, и мы сможем свободно вздохнуть. А может, нас отведут в тыл на ротацию. Старик Зицингер, будет сегодня собирать офицерский состав. Подполковник Шванике просил передать вам, что вы лично должны были ему доложить о потерях.