Возлюби врага своего

– Мартин, –налей и фельдфебелю шнапса! Пусть выпьет за здоровье нашего нового камрада да проваливает в свою батарею. Здесь не ресторан «Метеора», чтобы устраивать мальчишники для всего полка.

Мартин, как звали одного из разведчиков, налил, в железную кружку русской водки и подал Краузе.

Обер – фельдфебель лукаво улыбнулся. Он, взяв кружку, сказал тост:

– За наше здоровье! За победу, камрады!

Он выпил сталинской водки и, крякнув в кулак, подхватил со стола бутерброд со шпиком.

– А вы, камрады, тут не дурно устроились, –сказал Краузе. –Хотел бы просить вас, поберечь этого парня. Он еще девственник, а у девственников после войны будет великая миссия.

– Какая миссия, –спросил, обер–лейтенант.

– Нам предстоит, оплодотворить немецких вдов, которые потеряют мужчин на фронте, – сказал обер – фельдфебель и заржал.

Камрады засмеялись так, что часовой открыв двери, посмотрел, что произошло в расположении.

Обер – лейтенант бросил в Краузе пустую банку из–под сосисок и сказал:

– Иди ты Краузе к черту! Ты неудачно шутишь?

– А что! Я что –то не то сказал, –сказал Вальтер Краузе. –Это настоящая, правда –он еще ни одной девки не попробовал за свою жизнь. Скажи им Крис.

– Это правда? – спросил меня Крамер. ‑Ты еще не трахнул ни одной девки?

– Так точно, господин обер–лейтенант –ни одной. Я ни разу, не пробовал, как это «вдуть» какой –нибудь медхен…

– Парни с нами фортуна – среди нас девственник! Это хороший знак! Удача не оставит нас на этой войне!

Камрады дружно засмеялись и чокнувшись кружками, испили шнапс до дна. Я выпил и почувствовал, как шнапс прокатился по моим кишкам, разогревая околевший и голодный организм. Через несколько секунд алкоголь, словно разрыв фугаса, ударил в голову. Керосиновые лампы раздвоились и поплыли во мраке церковного подвала, закручиваясь каким‑то калейдоскопом. Алкоголь придал голове приятное головокружение. Я закрыл глаза и почти заснул, погружаясь в атмосферу грез и сновидений.

– Эй, студент – ну‑ка не спать, –прокричал мне Крамер. –Ты малыш, чаще закусывай! Ешь все, что видишь! Здесь тебе не голодная артиллерийская батарея – здесь парень, дивизионная разведка! Здесь и с кормежкой полный порядок, и выпивки хватит на всех и надолго.

Мартин подал мне краюху хлеба и целый котелок первоклассной, тушеной говядины. Такой еды я не видел с тех пор, как мы вошли в Велиж. К рождеству в городе, наступили перебои с продовольствием. Обозы интендантов и служб снабжения, идущие с тыла по витебскому шоссе, постоянно попадали в руки большевиков. Иваны сжимают кольцо вокруг города, что заставляло нас туже затягивать пояса. На первых парах нашей оккупации города продукты можно было даже купить или выменять у местного населения. По приказу командира дивизии нам категорически было запрещено отнимать продукты питания насильно, чтобы не склонять русских к дикой партизанщине. Но с приходом холодов, интенданты активировали свои акции по изъятию продовольствия. Им было плевать на приказы командования, им хотелось кушать и кормить боевые подразделения, занятые в обороне города.

«К каждой свинье фельдполицая не поставишь», говорили «хомяки» и каждый день выходили на свой мародерский промысел.

– Кушай, кушай студент – у нас этого мяса много! Мои парни пару дней назад во время рейда нашли в тылу «Иванов», подорвавшуюся на мине корову. За пять минут мы нарезали килограмм шестьдесят мяса. Так, что голодать у нас не придется.

Весельчак Мартин, снова налил мне шнапс. Выпив, я окончательно погрузился в состояние какой–то одурманивающей дремы. Пока мои камрады поднимали тосты, я прибитый алкоголем крепко заснул. Очередной раз, проснувшись, я вспоминал о еде и с новой силой наваливался на гуляш. Служба в батарее истребителей танков дает о себе знать. Пока я дремал, обер –фельдфебель докурил свою трубку и спрятал её в карман. На прощание он пожал мне руку.

– Давай сынок, держись! –сказал он.–Как договорились, я через пару дней навещу тебя.

– Ах, да, вспомнил, – я вспоминаю, что обещал нарисовать Краузе портрет жены:– Я обязательно сделаю. Желаю вам, удачи господин обер – фельдфебель!

Краузе завернулся в шарф и молча, покинул подвал, в предчувствии погружения в морозные ванны.

В эти дьявольские дни, когда русская авиация утюжила наши укрытия, когда мороз косил нас сильнее вражеских пулеметов. Нервы были на пределе, и мы от собственных неудач срывались по любому пустяку. Было достаточно плохого слова, или даже косого взгляда, как в ход шли кулаки. Но сегодня впервые за несколько недель нам было весело. Играл трофейный граммофон, и обер–лейтенант Крамер разрешил нам выпить, чтобы разрядить нервное напряжение и поднять иссякающий боевой дух.

Уже скоро гуляние закончилось и мои новые камрады расползлись по своим спальным местам.

– Ну что Петерсен, пришла пора послужить делу великой Германии…

– Я готов, господин обер –лейтенант… Приказывайте, –сказал я, стараясь привести себя в норму.

– Мне хотелось знать, как ты малыш, представляешь себе нашу службу, –спросил офицер, закуривая очередную сигару.

– Я солдат! Я господин обер‑лейтенант выполняю то, что мне приказывает командование. –Я готов умереть ради родины и нашего фюрера если это ему нужно ради нашего отечества.

– Ты глупец! Тебя Петерсен ни кто, не просит умирать ради родины и фюрера! Тебе это делать не надо. Для этого есть другие… Твоя задача – рисовать. Рисовать карты, рисовать огневые точки противника. Фиксировать на картах передвижение войск и смену позиций. Ну, а в свободное время, которого у тебя теперь будет навалом, можешь рисовать для камрадов голых баб. Только не рисуй того, что ты нам показывал. Это камрад война. А на войне не всегда ты можешь делать то, что ты хочешь. Найди твою мазню штурмбанфюрер Крамер, и тебе однозначно придет конец. Запомни, война с русскими, это тебе не вечерняя прогулка по Унтер ден Линден. Запомни малыш, – русские –это не французы, и даже не поляки. Убить русского невозможно. Русский мертв только тогда, когда похоронная команда зароет его в землю на глубину лопаты. Даже непогребенный, русский солдат опаснее живого. Истекая кровью, многие «иваны» выдергивают чеку гранаты и ложатся на неё. Так погибли многие наши парни из похоронных команд. Перевернув труп, они подрывались на таких вот русских «сюрпризах». Ты разведчик, и твоя жизнь принадлежит не фюреру, а мне. Я твой командир! Ты понял меня малыш?

– Так точно, – ответил я, стараясь вникнуть в новые реалии.

Крамер хоть и был под парами алкоголя, но уверенно привстал со своего командирского «трона». Я вскочил следом, как учили меня в учебной роте.

– Запомни студент, мы теперь одна семья! Твои новые камрады все с первого дня на восточном фронте, – сказал Крамер, и хлопнув меня по плечу, скрылся в дверном проеме.

– Слушай новенький, теперь это твое место, – сказал мне Мартин. –Тут можешь положить свои вещи. Раньше здесь спал Фриц Гонне, которого украли большевики… Располагайся и будь, как дома в рождественскую ночь.