Время назад. Часовщик

Вдалеке блеснула река и, почуяв воду, жаждущая напиться скотина прибавила шаг, а подойдя, начала жадно поглощать живительную влагу. Уже смеркалось, и глава семейства принял решение ночевать, не разбирая юрты и вещей. Наскоро поужинав вяленым мясом и запив его кислым молоком, семейство расположилось на ночлег. Отец и старший сын стреножили лошадей и расстелили прямо на земле бараньи шкуры, мать с младшими расположилась в повозке. Очень быстро утомленное семейство уснуло. На черном небе виднелись тысячи звезд, а тишину степи нарушали толькоплеск воды, редкий всхрап дремавшей скотины, да заунывный волчий вой где‑то вдалеке…

Рано утром все семейство, едва проснувшись, приступило к своим обычным делам. Нураим с младшими ставила юрту. Было приятно смотреть, как эта хрупкая с виду женщина ловко управляется с деревянным каркасом, накидывает сверху теплую и практически непромокаемую кошму. Не прошло и двух часов, как на поляне возле реки стояло готовое жилище. Пока мальчишки таскали дрова из ближайшего саксаульника, мать сложила очаг из камней посередине юрты, развела огонь и поставила на него закопченный временем казан. Впервые за весь переход они могли позволить себе приготовление горячей еды. Тем временем, глава семейства на лошади объехал окрестности, убедился, что все в порядке и для его скотины здесь достаточно травы, и, довольный, вернулся к уже поставленной юрте, из дымохода которой шел дымок, а вокруг разносился запах готовящейся еды. Сегодня семейство обедало вкуснейшим мясным бульоном, который заботливая хозяйка приправила растущими неподалеку пряными травами. После обеда Бейшен, захватив с собой старшего сына, еще раз объехал «владения», чтобы удостовериться, что его стаду ничего не угрожает, поскольку, по слухам, в этой местности водилось немало хищников, готовых поживиться беззащитной скотиной, но вокруг все было спокойно. Пригревало солнце, зеленела трава, а все их немногочисленное хозяйство мирно паслось. Так прошел день. На закате отец с сыном вернулись к юрте, поужинали и расположились на отдых, предоставив ночную охрану верным собакам.

Неожиданно ночью Бейшен проснулся от громкого лая и жалобного блеяния. Схватив ружье и разбудив мирно спавшего Нурбека, он выбежал из юрты, вскочил на лошадь и галопом помчался в сторону стада. Сын последовал его примеру. Подъехав, они застали истошно лающихсобак, беспорядочно бегающих вокруг сбившихся в кучу овец. Бейшен выстрелил в воздух и заметил при лунном свете, что за ближайшим небольшим пригорком промелькнуло несколько теней.

– Нурик, волки! – вскричал он, но было поздно: хищники, напуганные выстрелом, скрылись из виду.

Сделав несколько кругов вокруг стада, собаки успокоились и подбежали к хозяевам, высунув языки набок. Стреножив лошадей, чабаны уселись на траву и принялись вслушиваться в окружающую степь…

Остаток ночи прошел без сна, и, хотя их больше никто не беспокоил, отец с сыном встретили утро с красными от недосыпания глазами. Пересчитав стадо, они обнаружили, что не хватает одной овцы, а вскоре увидели тонкий кровавый след, тянущийся куда‑то в степь. Очень недовольные вернулись они к своей юрте и, даже не поев, уснули. Бейшен был уверен, что днем со скотиной ничего не случится, а вот по ночам ему с Нурбеком придется нести дежурство, пока либо они не перестреляют хищную стаю, либо та сама не уйдет. Для бывалого кочевника это было не в новинку. Проснувшись ближе к вечеру, он плотно поел, взял с собой про запас сушеного мяса, кислого молока, проверил патроны и отправился первым охранять стадо, предупредив старшего сына о том, что завтра будет его очередь. Прибыв на место, Бейшен расстелил прихваченное с собой одеяло на теплую от весеннего солнца землю, удобно устроился и стал ждать. Солнце скрылось за горизонтом, на темном небе появились звезды. Где‑то в траве сверчки выводили свою ночную серенаду. Стадо мирно спало, обе собаки лежали возле ног Бейшена, положив головы себе на лапы, и лишь изредка поводили ушами, вслушиваясь в ночную степь.

Прошла большая часть ночи. До рассвета оставалось совсем немного времени, как вдруг собаки навострили уши. Прислушавшись к происходящему, они с громким лаем умчались в темноту. Тут же, сбиваясь в кучу, тревожно загалдела скотина. Бейшен вскочил, зарядил ружье и начал всматриваться во мрак, тщетно пытаясь разглядеть, что же происходит, но не смог. Тогда он выстрелил в воздух, перезарядил и снова выстрелил. От стада, почти неразличимые во мраке, отделились тени, поспешившие убраться подальше от громких звуков. Собаки понемногу успокоились, замолчали растревоженные овцы. Через некоторое время немного поодаль раздался протяжный волчий вой – на сегодня атака стаи была отбита. Обойдя скотину, Бейшен опять уселся на одеяло, положив на колени заряженное ружье. Так он просидел до рассвета, а когда небо на востоке посветлело, ненадолго провалился в тяжелый сон. Проснувшись, с трудом поднялся на затекшие ноги. Солнце уже стояло над горизонтом, как ни в чем не бывало освещая место ночной баталии. На траве с распоротым брюхом, истекая кровью, лежала овца и молча безысходно смотрела куда‑то вдаль. Чабан тяжело вздохнул, достал нож и одним движением прекратил муки обреченного животного, перерезав ему горло. Подождав, пока стечет кровь, он закинул тушу на седло, и, держа лошадь за уздцы, неспешным шагом двинулся к юрте.

Близнецы ломали дрова, а Нураим чистила казан. Выглядела она очень встревоженной, но ничего не сказала, только покачала головой, приняла тушу с седла и тут же начала ловко ее разделывать. Сняв шкуру, она вытащила внутренности и часть из них отдала бегающим тут же и облизывающимся собакам, которые, благодарно виляя хвостами, тотчас проглотили предложенное с такой скоростью, как будто за ними гнались демоны… Часть туши хозяйка, порезав, закинула в казан, остальное развесила сушиться, чтобы не пропало. Бейшен уже зашел внутрь юрты и прямо в одежде завалился спать. Никто не видел, как Нураим, готовя еду, украдкой протирала закрывающиеся глаза. Для нее эта ночь тоже выдалась тяжелой. Услышав выстрелы, она больше не смогла уснуть, переживая за мужа. Когда мясо сварилось, она зашла в юрту и, прислонившись к стене, провалилась в глубокий сон…

Когда солнце перевалило зенит, вся семья собралась за столом. Бейшен выглядел повеселевшим, Нураим тоже улыбалась, несмотря на круги под глазами. После, когда начало вечереть, Нурбек отвязал лошадь, взял отцовское ружье и поехал охранять скотину. Собаки бежали следом, иногда обгоняя лошадь и друг друга, резвились, вывалив набок розовые языки. Приехав на место, Нурбек спешился и удобно устроился на траве, положив ружье рядом. Он до ряби в глазах всматривался в окружающую степь, пока не стемнело. Когда ночь опустила на землю свой таинственный покров, из‑за горизонта показалась луна, озарив все вокруг своим особенным светоми заставив предметы отбрасывать причудливые, странные тени. Казалось, что духи степи восстали и вот‑вот оторвутся от земли, начав какой‑нибудь дикий танец, мелькая во тьме и раскручивая тучи пыли, увлекая и пугая запоздавшего путника, сбивая его с дороги и загоняя все дальше в безводную степь, чтобы принести в жертву очередную душу… Но ничего такого не происходило, напротив, ночь выдалась на удивление спокойной, только несколько раз где‑то вдалеке раздавался заунывный волчий вой, но близко к стаду никто не подходил… Казалось, что люди и хищники нашли тот самый неустойчивый баланс и некое взаимопонимание…

…Шло время… Жизнь на кочевье текла медленно и размеренно. Наступило лето. За прошедшие месяцы на богатых кормах долины скотина отъелась, разжирела и принесла приплод. Глядя на все это, Бейшен не мог нарадоваться. Он даже подумывал о том, чтобы к концу сезона отогнать часть скотины на базар и на вырученные деньги прикупить новое седло, телегу и подремонтировать старенькую юрту. Но…

…Однажды утром он проснулся с головной болью. Болело так, что каждый шаг отдавался туманящими вспышками. Раньше с ним никогда такого не случалось, и даже отвар из лекарственных трав, заботливо приготовленный женой, не подействовал. Посмотрев на мужа, Нураим поцокала языком и сказала:

– Оставайся‑ка ты сегодня дома, Бейшеке. Отдохнуть тебе надо. Старый становишься, пора потихоньку сыновьям хозяйство передавать…

Бейшен согласно покивал и тут же поморщился от боли.

– Нурик, сынок! – позвал он.