Время назад. Часовщик

Когда солнце перевалило зенит, вся семья собралась за столом. Бейшен выглядел повеселевшим, Нураим тоже улыбалась, несмотря на круги под глазами. После, когда начало вечереть, Нурбек отвязал лошадь, взял отцовское ружье и поехал охранять скотину. Собаки бежали следом, иногда обгоняя лошадь и друг друга, резвились, вывалив набок розовые языки. Приехав на место, Нурбек спешился и удобно устроился на траве, положив ружье рядом. Он до ряби в глазах всматривался в окружающую степь, пока не стемнело. Когда ночь опустила на землю свой таинственный покров, из‑за горизонта показалась луна, озарив все вокруг своим особенным светоми заставив предметы отбрасывать причудливые, странные тени. Казалось, что духи степи восстали и вот‑вот оторвутся от земли, начав какой‑нибудь дикий танец, мелькая во тьме и раскручивая тучи пыли, увлекая и пугая запоздавшего путника, сбивая его с дороги и загоняя все дальше в безводную степь, чтобы принести в жертву очередную душу… Но ничего такого не происходило, напротив, ночь выдалась на удивление спокойной, только несколько раз где‑то вдалеке раздавался заунывный волчий вой, но близко к стаду никто не подходил… Казалось, что люди и хищники нашли тот самый неустойчивый баланс и некое взаимопонимание…

…Шло время… Жизнь на кочевье текла медленно и размеренно. Наступило лето. За прошедшие месяцы на богатых кормах долины скотина отъелась, разжирела и принесла приплод. Глядя на все это, Бейшен не мог нарадоваться. Он даже подумывал о том, чтобы к концу сезона отогнать часть скотины на базар и на вырученные деньги прикупить новое седло, телегу и подремонтировать старенькую юрту. Но…

…Однажды утром он проснулся с головной болью. Болело так, что каждый шаг отдавался туманящими вспышками. Раньше с ним никогда такого не случалось, и даже отвар из лекарственных трав, заботливо приготовленный женой, не подействовал. Посмотрев на мужа, Нураим поцокала языком и сказала:

– Оставайся‑ка ты сегодня дома, Бейшеке. Отдохнуть тебе надо. Старый становишься, пора потихоньку сыновьям хозяйство передавать…

Бейшен согласно покивал и тут же поморщился от боли.

– Нурик, сынок! – позвал он.

– Да, папа, – отозвался Нурбек, с самого утра приводивший в порядок старое седло, сосредоточенно шлифуя потертые места.

– Присмотри сегодня за хозяйством, а то я что‑то устал…

– …Конечно, конечно, – не дал ему договорить Нурбек, – отдыхай, а я все сделаю, как надо.

С этими словами он встал, приладил седло на лошадь, свистнул собак и двинулся осматривать пастбище. По дороге Нурбек заметил одну странность – вид у собак был взъерошенный, да и дышали они как‑то тяжело, как будто после длительной гонки. Прибыв на место, он осмотрелся, и убедившись, что все в порядке, хотел было опять снять седло, чтобы продолжить починку, как вдруг совсем рядом раздался вой. Собаки навострили уши, и в этот момент на ближайшем пригорке показался волк. Нурбек схватил ружье и, почти не целясь, выстрелил. Зверь продолжал стоять. Молодой человек лихорадочно начал доставать патроны из сумки. Руки дрожали, и большая часть патронов рассыпалась. Кое‑как ему удалось перезарядиться. Собаки в это время с громким лаем стали подбираться к хищнику, бегая кругами, а тот все стоял, склонив голову набок. Прозвучал еще один выстрел. И снова промах. Зверь, как будто устав ждать, коротко завыл и неспешно спустился с той стороны пригорка. Собаки, почувствовав слабину, осмелели и тоже, перевалив бугор, исчезли из вида. Нурбек, в очередной раз перезарядив оружие, вскочил на лошадь и бросился в погоню, но, поднявшись наверх, никого не увидел. Он несколько раз громко свистнул в надежде призвать собак. Никого… Постоял, прислушался… Откуда‑то издалека раздался жалобный визг, потом еще один. Затем все затихло, и только негромкая возня успокоившейся скотины нарушала эту тишину. Нурбек пришпорил лошадь и галопом поскакал к юрте… За ближайшим пригорком стая волков жадно терзала останки двух собак. Когда от них остались только клочья шерсти, хищники стройной цепочкой неторопливо потрусили прочь, иногда облизываясь на ходу…

…Нурбек рассказал о случившемся отцу. Тот выслушал молча, также молча покачал головой, потом поднялся и, превозмогая головную боль, отправился на пастбище. На душе у него было неспокойно. Едва солнце скрылось за горизонтом, со всех сторон раздался леденящий душу вой, и волки, не обращая внимания на человека, призрачными тенями скользнули к беззащитному стаду. Бейшен тщетно метался среди панически орущей скотины – стрелять он не мог, поскольку боялся попасть в баранов. Это продолжалось достаточно долго. Когда все успокоилось и наступил следующий день, хозяин обнаружил пропажу трех овец и одну зарезанную хищниками корову, которую те успели прилично обглодать. Приехавший со стоянки Нурбек сообщил еще одну плохую новость: заболели мать и братья. Бейшен велел ему возвращаться, достал из седельной сумки вяленое мясо и попытался поесть, но кусок не лез в горло. Голова болела еще сильнее, к тому же он почувствовал, что начинается жар. Внезапно его осенила нехорошая догадка. Отправив сына обратно, Бейшен без сил опустился на землю, и почти сразу же его сморил тяжелый, кошмарный сон, не принесший никакого облегчения. Дома ждала безрадостная картина: и жена, и младшие сыновья не могли подняться. Их глаза сверкали болезненным блеском, затуманенные и покрасневшие. Непонятная болезнь быстро прогрессировала.

Несмотря на все происходящее, Нурбек выглядел здоровым. Он как мог помогал матери и братьям, периодически подавая им мокрые тряпки, чтобы они могли хоть как‑то облегчить свои страдания, прикладывая их к горячим лбам. Собрав последние силы, Бейшен проверил запас патронов, взял ружье и, кое‑как запрыгнув на лошадь, направился в ту сторону, откуда приходила стая. Он твердо решил раз и навсегда избавиться от хищников: выбора просто не было. Потеряв скотину, вся его семья погибла бы от голода.