Время назад. Часовщик

Зима выдалась голодной, поэтому вся стая выглядела не самым лучшим образом: торчащие ребра, линяющая шерсть висела клочьями. За всю зиму удалось загнать лишь нескольких сайгаков, да изредка попадался случайный заяц. Особенно досталось кормящим самкам: волчата высасывали все, поэтому волчицы едва волочили лапы. Надежда была только на начинавшуюся весну. Кроме этого, надо было начинать обучать подрастающее поколение самостоятельно добывать себе пропитание, ведь закон природы суров – выживает сильнейший… Из норы выглянул и вылез прогуляться в теплых лучах тощий и больной суслик. Мучимый жаждой и учащающимися судорогами, он почти игнорировал подаренный ему самой природой инстинкт самосохранения. Жить ему оставалось несколько дней… Его запах учуял изголодавшийся вожак стаи. Голод доминировал над остальными инстинктами, поэтому, несмотря на явные признаки «несъедобности» добычи, он припал к земле и начал подкрадываться. Остальная стая встала как вкопанная – чтобы не спугнуть жертву. Подобравшись на расстояние прыжка, охотник на секунду задержался, словно накапливая энергию, а потом прыгнул, как спущенная пружина. За секунду жизнь бедолаги‑суслика прервалась, превратив его в звено пищевой цепочки и избавив от мучений… Тушка жертвы была съедена очень быстро, и вся она досталась вожаку. Молодой волк, облизываясь, хотел было подойти, но был отогнан коротким предупредительным рыком. Когда вожак закончил трапезу, вся стая послушно подтянулась, и волки продолжили путь.

Смеркалось. Стая пробежала уже приличное расстояние, когда ей, наконец, улыбнулась удача: чуткий нос вожака почуял остановившихся на ночлег сайгаков. И опять он первый подкрался, кинулся в самую гущу стада, попутно работая острыми зубами. Испуганные сайгаки заметались и разбежались в разные стороны, но несколько особей осталось лежать на земле с распоротыми брюхами. Сегодня у стаи наметился настоящий праздник. Еды было вдоволь. Оторвав себе кусок побольше, вожак отошел в сторону и принялся за ужин. Следом за ним забрал свою долю молодой волк и тоже удалился. Настал черед остальных. Было забавно наблюдать, как волчата, вцепившись в выпотрошенные внутренности, с кряхтением тянули их каждый к себе. Последними к трапезе приступили старики. Стая быстро расправилась с обильным ужином и, довольно развалившись на начинающей пробиваться молодой траве, предалась сытному отдыху. Вожак лежал чуть поодаль и внимательно наблюдал за своими подопечными, попутно вслушиваясь в темную степь. Ближе к рассвету, повинуясь некоему древнему инстинкту, он повел их к ближайшему укрытию.

Голодная пора закончилась. В скором времени весна вовсю вступила в свои права: поднялась трава, проснулись от зимней спячки степные обитатели. Члены стаи уже не походили на отощавших призраков: бока их затянулись жирком, шерсть полиняла и лоснилась. Подросли волчата…

В один день вожак спустился к реке, чтобы напиться. Подойдя, он сделал несколько глотков, как вдруг его обуял беспричинный страх. Посмотрев на свое отражение в воде, волк резко отскочил и побежал прочь, слегка подволакивая задние лапы. Вернувшись к стае, онпочувствовал на себе пристальный взгляд молодого самца: в последнее время тот видел в нем противника и ждал удобного момента, когда можно было бы использовать промах вожака в свою пользу.

Тем же вечером, лежа в зарослях, волки услышали стук копыт, скрип колес и почуяли запах скотины. Пришли люди. Стая, облизываясь, с безопасного расстояния следила за караваном. Предстояла большая охота. На следующий день вожак наблюдал, как люди разбивали лагерь. Скотина была неподалеку, и он не решился напасть. Нужно было ждать ночи. В течение дня его состояние еще больше ухудшилось. Лапы волочились по земле, совершенно его не слушаясь, глаза застилала пелена, да и нюх, основной инструмент охотника, начал подводить. Он чувствовал, что силы медленно его покидают, и вместе с тем где‑то внутри просыпается бессильная, но безудержная ярость ко всему окружающему. Наконец, наступил вечер, и стая вышла на охоту. Вожак, как всегда, шел первым. Когда хищники подкрались совсем близко, скотина почувствовала их и начала беспокоиться. Как будто из ниоткуда появились две собаки – извечные противники волков, изнеженные и продавшиеся человеку за объедки и кости. Они подняли еще больший шум, и вожак принял решение остановиться, но из‑за его спины выскочил молодой волк и кинулся прямо в испуганное стадо. В этот момент раздался очень громкий звук выстрела, и молодой, испугавшись, схватил первую попавшуюся овцу за горло и потащил прочь, оставляя за собой тонкий кровавый след. Пойманную добычу разорвали и растащили в стороны за очень короткое время. На следующую ночь вожак предпринял еще одну попытку, но на этот раз он не пропустил молодого вперед, а его слабеющий организм был не в состоянии справиться с тяжелой ношей, и уже придушенная, надкушенная и зараженная укусом жертва осталась лежать на земле, медленно истекая кровью. Для матерого хищника это была последняя охота… Он понял, что силы покидают его и, чтобы стая могла продолжить свое существование, старый волк должен был уйти. В эту ночь он в последний раз обошел всех, обнюхал подрастающих волчат и, не оборачиваясь, поковылял в безводную степь. В нем сработал древнейший инстинкт сохранения рода: больной вожак – ненужный вожак. Он уходил все дальше и дальше. Туда, где его никто не сможет найти. Дальше, чтобы избежать распространения смертельной болезни, испокон веков гуляющей в дикой природе, не щадящей ни слабых, ни сильных… Болезни, у которой был только один исход – смерть в безумии… Уже рассвело, а волк все шел по серо‑желтому солончаку, твердому, как камень, с каждой минутой медленнее и медленнее. Тускнеющим взглядом видел над собой парящих стервятников – грифов, таких же санитаров степей, как и он сам. Вот один из них тяжело приземлился на безопасном расстоянии и, склонив набок страшную лысую голову, проскакал вприпрыжку, оценивая, на сколько хватит сил у жертвы… Когда ноги совсем перестали слушаться ветерана, он лег на землю и посмотрел вверх. Кто‑то звал его оттуда, он слышал этот протяжный звук… манящий… приказывающий… заставляющий повиноваться… Он подчинился, закрыл глаза и… взлетел… навстречу предкам, ожидающим там, откуда нет обратной дороги…

Вокруг бездыханного тела, пока еще с опаской, начали собираться грифы…

В это же время у стаи появился новый вожак…

Повинуясь неким инстинктам, он принял решение пока не трогать людей и принадлежавшую им скотину. Должны были еще немного подрасти волчата, чтобы пополнить ряды охотников, а в ближайшее время стая должна была довольствоваться более легкой добычей. И все же новый вожак изредка незаметно подбирался к человеческому жилищу и украдкой наблюдал…