Все наши разницы

– Мне там до работы ближе, – уже в который раз объяснила я. – До сих пор с ужасом вспоминаю, как раньше добиралась отсюда.

Через пару встреч эту тему снова поднимут и получат такой же ответ. Я после коротких субботних ужинов не всегда ухожу в хорошем настроении, а слушать подобные разговоры постоянно выше моих сил. Свято верю в то, что взрослые дети должны жить отдельно даже от таких замечательных мам и пап, просто замечательность родни с расстояния четче видно. А уж когда я сняла малюсенькие апартаменты в четверти часа ходьбы от университета, последних сомнений не осталось. Тесно, дорого, без маминых завтраков, зато живу сама по себе и без круглосуточных нотаций – красота!

Мои воскресенья обычно делились на равные части. Первую треть дня я проводила на разобранной кровати в позе морской звезды. Потом резко вскакивала, вспомнив о делах, и переходила ко второму этапу: привести свое маленькое жилище и себя в порядок, подготовиться к занятиям. А вечером обычно занималась моральной настройкой. Ведь в понедельник у меня по расписанию три пары: сначала тихие бухгалтеры, затем шумные, но забавные коммерсанты, а завершающим этапом идут финансисты, которых приличными словами не опишешь.

Новый день вошел в раздел скорее правила, чем редкого исключения. Жуковский на этот раз уселся за первую парту, но быстро заскучал. Вынул смартфон, засунул беспроводные наушники в уши и вальяжно развалился на стуле, направив задумчивый взгляд в окно. Видимо, тема фьючерсов ему известна, раз он даже не счел нужным слушать лекцию. Любой преподаватель с инстинктом самосохранения на моем месте просто сделал бы вид, что не заметил. Не мешает другим, сидит тихо – за одно это хочется отвесить низкий поклон. Однако я свой труд уважала, тщательно готовилась к каждой паре и обязанностями не пренебрегала – соответственно, мне было важно, чтобы присутствующие в аудитории не игнорировали мои усилия.

– Дмитрий! – позвала я, закончив объяснять первый раздел. – Будьте добры, изобразите, что вы присутствуете, или покиньте аудиторию.

Если парень и слушал музыку, то негромко, поскольку сразу меня расслышал и, бросив удивленный взгляд, вынул наушник из уха. Всегда слишком невозмутимый. Если бы он хоть изредка волновался или заметно нервничал, было бы проще составить его психологический портрет. Но нет, этот гад всегда придерживался прохладно‑отстраненной интонации, даже когда произносил невозможные вещи:

– Анна Андреевна, вас раздражает, когда вы не в центре внимания? Простите, не знал. Отныне буду смотреть только на вас и иногда кивать. Сойдет? – Развернулся в сторону доски и снова потянул наушник к уху.

Вот сейчас точно нельзя было злиться, ни в коем случае! Но сдержаться не получилось. Тем не менее успела напомнить себе, что я здесь – взрослый ответственный преподаватель, поэтому не имею права говорить со студентами на их языке. Я потом Мишане и Асе буду пересказывать эту сцену в правильных словах, а на лекциях надо каким‑то невероятным образом обойтись без матов:

– В ректорате уже обсуждают запрет на использование сотовых телефонов во время занятий, – отчеканила я сухо. – Надеюсь, ваш случай станет последним аргументом, и все студенты будут перед парой сдавать свои сотовые.

– Сдавать? – он будто заинтересовался и уставился на свой смартфон в красном чехле. – Рискованное мероприятие, Анна Андреевна. Мой стоит больше, чем вы в квартал зарабатываете. Зачем вам такой соблазн?

Я нервно сглотнула. А кого винить, кроме себя? Сама начала эту перепалку, зная, что к хорошему не приведет, самой теперь и заканчивать. Но раз он посмел поднять такие темы, то почему нельзя мне? И немного порадовалась, что сумела сделать голос мягким, почти ласковым:

– Дмитрий, если вы лично заработали на дорогой телефон, то примите мое уважение. Если же его вам подарили, то какой смысл сравнивать его цену с результатами чужого труда? Ощущаете разницу между «сам» и «добрый папа»? Еще нет? Тогда тема о фьючерсах может вам помочь. Вдруг когда‑нибудь решите и сами чего‑то добиться?

После этого я приготовилась уже к любому выпаду: раз подняла градус, то отдача может быть еще более мощной. Однако Жуковский хмыкнул, бросил наушники на стол и выдал:

– Зачет, Анна Андреевна, я весь ваш.

Значит, с подарком я угадала. Но кто он такой, чтобы выставлять мне зачеты?! Хотя финал меня устроил – уж точно лучше драки, потому я прикусила язык и вернулась к лекции. Странное дело, но Жуковский пододвинул тетрадь и приготовился послушно записывать. Он не рисовался перед одногруппниками, ведь мог накидывать и накидывать, если бы ставил цель их развеселить и довести меня до белого каления.

К сожалению, в этом зверинце не только у него имелись зубы, а наша короткая перепалка раздраконила остальных. Зоя Канерская выкрикнула с задней парты:

– Раз разговор зашел, скажите, какая зарплата у преподов? Интересно же!

За ней тотчас подхватил Ярмилов:

– Да! Анна Андреевна, сколько? Вдруг я потом решу не в отцовский банк идти, а в универе остаться! Полмиллиона или меньше? Хоть намекните, чтобы я определился!

Ну как же без скрытых издевательств? Я медленно вдохнула. Сейчас надо спокойно отрезать, что это не их дело, но неожиданно голос вновь подал Жуковский:

– Завалитесь уже, мешаете мне узнавать про фьючерсы. Так и помру с пострадавшей самооценкой, потому что мне телефон добрый папа купил.

Очевидно, что его просто раздражал шум, но после такого смешного заявления все действительно предпочли притихнуть. Тяжелый человек был сложен не только для моего восприятия, он на всех оказывал парализующее воздействие. Если «Димону» сейчас не прет веселиться – значит, никто веселиться не будет.

Зато отстрелялась! Теперь могу наслаждаться жизнью до самого четверга.

А вечером я потела на тренажере под присмотром Мишани, но между подходами не забывала ругаться:

– Козлодои, блин! А у этого реально отчество Юрьевич, то есть тот самый мужик и есть его папаша. Хотела бы я посмотреть в глаза людям, воспитавшим такое чмо!

Мишаня сразу попытался направить мою энергию в правильное русло:

– Давай, Анютка, подкачаем тебя, чтобы потом ему одним ударом челюсть снесла! Благое дело для всего человечества!

Лежавшая под штангой Ася зачем‑то начала анализировать:

– Они сами не понимают, как выглядят со стороны. Ты воспринимаешь их выпады на свой счет, но дело вовсе не в тебе.

– Так я о том и говорю! – возмутилась я. – Любой преподаватель для них пустое место. Они берут наши знания и тут же о нас забывают, как какие‑нибудь машины по переработке пластика. Удивляюсь, что некоторые из них хотя бы мое имя‑отчество запомнили. А этот жук меня бесит просто до дрожи! Такое ощущение, что если подойду и воткну ему ручку в глаз, он выдаст что‑нибудь типа: «Сказали бы сразу, что вас мой глаз раздражал, я бы сегодня пришел без него».

– Работай над собой, а не над ними, – посоветовала подруга. – Это с твоей самооценкой что‑то не так, раз ты об этих хамах думаешь чаще, чем они о тебе. Жуковский забывает про тебя сразу, как только покидает аудиторию, а ты с ним круглосуточно живешь! Думаешь, прямо сейчас он своим друзьям так же взахлеб пересказывает новости о какой‑то Анне Андреевне? Нет, тебя для него не существует, а ты с ним ешь, спишь и вон даже потеешь на тренажерах!