За последним порогом. Академиум
– Мы потребуем переоценки контракта, – кивнул Станислав, – и гильдия нас поддержит. Но парней это не вернёт.
– Я жду от тебя подробного доклада, – подытожил я, – с анализом происшедшего и с путями решения. Может, какие‑то технические средства тут пригодятся? Или что‑то в организации можно улучшить? Пиши, в общем, всё, как положено.
– Владеющих бы нам посильнее…
– Где я тебе Старших возьму? Они в конторе найма не толпятся. Только своих растить, других вариантов я не вижу.
– Вы же у меня лучших забираете, – упрекнул меня Станислав.
– Ты про Марину, что ли? Забудь про неё, она переходит в архивный отдел, и этот вопрос не обсуждается. Лучше подумай, как воевать с тем, что есть. Вот ты всё не хотел с артиллерией возиться, рассказывал, что Владеющих тебе хватит, а ведь она бы тут очень помогла. Снаряд тридцатого[1] калибра и Старшего озадачит.
Станислав мрачно кивнул, возразить было нечего.
– В общем так, Станислав – есть у меня смутное предчувствие, что наш отдых кончается. Что‑то носится в воздухе такое неопределённое, как‑то странно на меня некоторые люди поглядывают. Ремонтируй срочно технику, тренируй новобранцев. Нам нужно быстрее поднимать численность до полного полка[2]. И решай вопрос с артиллерией, наконец. Дружина должна быть полностью боеготовой в самое ближайшее время.
* * *
Было бы наивным ожидать, что Высшая будет ездить ко мне для занятий, так что мне пришлось зачастить к Ренским. Мой статус был мне не совсем понятен, и я подозревал, что его плохо понимали и сами Ренские. С одной стороны, я принадлежал к независимой семье, и был, в сущности, совершенно чужим. С другой – я был Ренским по рождению, и как я с удивлением обнаружил, моя мать пользовалась огромной симпатией у родовичей. Её помнили, ею гордились, и её не воспринимали как Арди – для них она была Милославой Ренской и никак иначе. В какой‑то мере это отношение переносилось и на меня. В результате меня пропускали к тренировочному залу без сопровождающего. Не знаю, правда, как хозяева повели бы себя, вздумай я слоняться по территории – у меня не было желания их провоцировать, да и смысла в этом не было ни малейшего.
Как я очень быстро убедился, наставник действительно был совершенно необходим. Многие упражнения были опасны – если ошибка в школьном конструкте вроде «Хлопка» грозила самое большее задравшейся юбкой и весёлым оживлением класса, то студенческая ошибка легко могла закончиться травмой. Стефа оказалась прекрасным учителем, что и неудивительно, учитывая её опыт преподавания. Сегодня мы всё занятие разбирали довольно сложные упражнения для развития вторичных характеристик, и после занятия я решил ещё раз поговорить о беспокоящем меня вопросе.
– Бабушка, я всё‑таки хотел бы что‑то, наконец, понять насчёт своих перспектив.
– Что именно? – Стефа явно не желала вдаваться в эту тему.
– По поводу того, что наша кураторша сказала нам с Леной. Что на боевом факультете у нас нет шансов дойти даже до Старшего Владения.
– А ты чувствуешь в себе призвание к ремеслу или к лекарскому делу?
– Нет, не чувствую.
– Тогда зачем ты забиваешь себе голову совершенно неважными вопросами?
– Просто если у меня нет перспектив, то может быть, мне лучше пойти в университет?
– Может быть, – пожала плечами Стефа. – Понимаешь, Кеннер, я не могу помочь тебе решить. Это должен быть твой выбор и твой путь. Я могу только помочь тебе по нему пройти. Но я скажу тебе одну важную вещь: не своди жизненный выбор к простым схемам вроде «если это, тогда то». Ориентируйся на то, что считаешь правильным ты, а не на слова какой‑то кураторши, которой ты, в сущности, глубоко безразличен. Спрашивай себя, а не кого‑то другого.
Я задумался, пытаясь вслушаться в себя. Пойти в университет или в военное училище? Учиться управлять предприятиями? Командовать людьми? Да, мне всё это очень бы пригодилось, но почему‑то было у меня стойкое ощущение, что уходить из Академиума будет ошибкой.
– Я хочу продолжать учиться, – наконец сказал я.
– Очень правильное решение, – одобрила Стефа. – Я думаю, потом ты поймёшь это сам. Сейчас я не могу сказать тебе ничего больше, поэтому давай на обозримое будущее договоримся, что мы не затрагиваем эту тему. Договорились? Вот и хорошо, покончили с этим. У тебя есть ещё вопросы?
– У меня всегда полно вопросов, бабушка.
Стефа развеселилась.
– Я это уже заметила. Ну хорошо, у меня найдётся ещё полчасика. Но твои вопросы мы обсудим в следующий раз, а сейчас давай погуляем.
– Хорошо, – согласился я. – И знаешь, бабушка – мне как‑то уже даже неловко называть тебя бабушкой. По‑моему, ты в последнее время здорово помолодела.
– Да, я подумала, что как‑то слишком уж увлеклась образом мудрой старушки, – улыбнулась Стефа, – вот и решила выглядеть помоложе. Не как эта вертихвостка Алинка, конечно, но ещё немного годков думаю скинуть. Но ты всё равно называй меня бабушкой, мне это нравится. Смотрю я на тебя и всё чаще думаю, что зря так долго тяну с детьми. Работа не заменяет.
– Ну, какие твои годы, – пожал я плечами. – Не думаю, что у тебя с этим будут какие‑то проблемы.
Мы двинулись по тенистой аллее, засаженной рано начавшими краснеть в этом году старыми клёнами. Попадавшиеся время от времени навстречу Ренские кланялись Стефе, с любопытством посматривая на меня.
– Я слышала, что вы с Леной получили сродство с Силой? – посмотрела на меня искоса Стефа.
– Верно, – подтвердил я, – любопытное свойство, ещё бы знать какой от него прок. Если не считать того, что нам теперь приятно бывать в храме Аспектов.
– Тебе мало? – фыркнула Стефа. – Вообще тебе ещё сложно понять, насколько это ценный дар. Любой Владеющий много бы отдал за то, чтобы ощущать Силу так, как её чувствуют Высшие. Но для вас с Леной в этом есть ещё кое‑что ценное. Очень ценное, и уже сейчас.
Я весь превратился в слух – кажется, я сейчас услышу что‑то важное.
– Ты знаешь, как появляется род? – спросила Стефа.
– Откуда мне это знать? Я спрашивал мать, но она ответила, что Ольга ей ничего не рассказывала.
– И ты не рассказывай, договорились? Не то чтобы это было великим секретом, просто не надо.
– Хорошо, договорились, – без колебаний согласился я.
[1] Тридцатый калибр – три вершка, то есть 132мм.
[2] Полк включает от двух до четырёх сотен, чаще всего три (т. н. полный полк).
