За последним порогом. Паутина
Немного переигрывает, по‑моему. На это я купился бы разве что в пору своей юности, когда кипят гормоны и полностью отключается соображение. Впрочем, если вспомнить, что я для неё как раз и есть пубертатный подросток, то такое поведение вполне объяснимо.
Я покивал, всячески демонстрируя сострадание.
– Вот и сейчас последние дни веселья, а там снова пойдёт скучная работа, – продолжала она.
Мне надоел этот спектакль, и я решил помочь ей перейти к делу:
– Вы имеете в виду осеннюю сессию Совета?
– Да‑да, – кивнула она. – Эта безумная инициатива с шестой поправкой грозит полностью остановить разработку месторождений в Рифейских горах.
– Мне кажется, вы немного драматизируете, госпожа Нежана, – осторожно заметил я. – Хотя трудно отрицать, что у части горной промышленности могут возникнуть определённые сложности, но всё же есть кое‑какие доводы и в пользу этой поправки.
– А вы не думали, господин Кеннер, что эта поправка может отразиться и на вас? Насколько я понимаю вашу ситуацию, у вас тоже есть проблемы с некоторыми сортами сталей.
– Вообще‑то нет, – пожал я плечами. – Мы покупаем достаточно распространённые марки конструкционных сталей, и не ожидаем каких‑то перебоев с поставками. Но у нас есть своё маленькое металлургическое производство, где мы варим очень специальные сорта для себя, и там действительно имеются постоянные проблемы с поставками феррованадия[1]. Вечно приходится добывать его втридорога через каких‑то мутных посредников.
– Самый дефицитный из ферросплавов, – покивала Чермная, – его не хватает всем. Мы ищем новые месторождения, но пока результатов нет. Ну а после принятия шестой поправки эта проблема сильно усугубится.
Я посмотрел на неё, скептически подняв бровь.
– Но мы, горняки, всегда стараемся изыскать возможность помочь нашим друзьям, – с намёком посмотрела на меня Нежана. – Пусть ваш человек свяжется с моим управляющим. Думаю, мы сможем установить вам приемлемый лимит поставок, скажем, на ближайшие три года.
– В нашем планировании мы обычно ориентируемся на пятилетние периоды, – заметил я.
– Пусть будет пять лет, – улыбнулась она.
– Буду чрезвычайно признателен, – я обозначил лёгкий поклон.
– Ах, господин Кеннер, похоже, я злоупотребляю вашим вниманием, – Чермная одарила меня игривой улыбкой. – Вам ведь нужно уделить время и другим гостям.
– Веселитесь, госпожа Нежана, – улыбнулся я в ответ, и она упорхнула.
А неплохо я продал наши два голоса. Может, удастся их продать ещё кому‑нибудь? В эту сессию ведь не только лицензионные поправки будут рассматриваться. Первый блин определённо не вышел комом – и почему я раньше так шарахался от политики? Если не наглеть и не влезать в интриги, то можно извлечь немалую пользу из своих возможностей. Но, разумеется, нужно ясно осознавать все последствия, прежде чем делать хоть что‑нибудь.
Побродив немного по залу, я наткнулся на Драгану, которая стояла в одиночестве, рассматривая какой‑то экзотический цветок в горшке.
– Где ты потеряла своего мальчика? – поинтересовался я.
– Можно подумать, ты его старше, – фыркнула она.
Вообще‑то, я сильно его старше, но опустим этот момент.
– Хочу тебе сказать, что мы готовы заняться Ивличами. Нужно только, чтобы ты дала им инструкции насчёт содействия.
– О, а я уже было подумала, что ты забыл о своём обещании, – испытующе посмотрела на меня Драгана.
– У меня нет привычки забывать о своих обещаниях, – я предпочёл проигнорировать попытку лёгкой провокации. – Нам нужно было сначала составить какое‑то представление на основе открытой информации. Сейчас мы готовы заняться этим вопросом уже вплотную.
– И какое же представление вы составили?
– Есть кое‑какие настораживающие моменты, – вздохнул я. – Но я пока не готов об этом говорить. Как только у меня на руках будет что‑то определённое, ты узнаешь об этом немедленно.
– Хорошо, – покладисто кивнула Гана. – Я завтра же отдам все необходимые распоряжения.
– А мы тогда приедем к ним послезавтра, – пообещал я.
– Спасибо, Кен.
– Развлекайся, – улыбнулся я. – А я, с твоего разрешения, пойду дальше исполнять долг хозяина.
И я направился к ближайшей группе гостей. Краем глаза я увидел в стороне маму, которая беседовала со Стефой. Я было напрягся, но разглядел, что беседа была вполне дружелюбной, и мама даже улыбалась Стефе. Ну, совет да любовь, как говорится. Ленка порхала где‑то в дальнем конце зала, где группировались в основном женские компании. Надо бы её отловить, да отвести потанцевать – в соседнем зале как раз заиграла музыка, и молодёжь понемногу потянулась туда. Хотя я ведь даже не знаю, что у неё в бальной книжке[2] – вполне возможно, что мне там места уже и не осталось.
Однако далеко я не ушёл – почти сразу меня перехватил Беримир Хомский.
– Прекрасный приём, Кеннер, – вежливо похвалил он.
– Спасибо, я рад, что тебе понравилось, – столь же вежливо ответил я.
– Не буду ходить вокруг да около, – со вздохом сказал Беримир. – Мне не хотелось бы обременять тебя просьбами, но приходится.
Я порядком удивился. Мы, конечно, договорились нормализовать наши отношения, но пока что они были очень далеки от того, чтобы просить друг друга об одолжениях. Да к тому же и нормализация‑то была ещё только в планах – Беримир был всего лишь наследником, и до тех пор, пока Путята не сойдёт со сцены, о каком‑то восстановлении отношений говорить было сложно.
– Я готов тебя выслушать, – сказал я осторожно.
– Это пока мало известно за пределами семьи, но мой отец уже два месяца тяжело болен, – начал Беримир, и видно было, насколько тяжело ему даются слова. – Опухоль мозга, которая очень быстро развивается. Мы обращались к нескольким целительницам, но всё, что они смогли сделать – это немного замедлить болезнь. У нас надежда только на Милославу.
[1] Конечно же, в мире Кеннера ванадий называется по‑другому, потому что у нас этот металл был так назван только в 1830 году. В книге просто используется привычное нам название.
[2] Дамская бальная книжка – это крохотный блокнотик, в котором напротив каждого танца записывалось имя партнёра, которому этот танец был обещан.
