За последним порогом. Ветры Запада

– Насчёт этого вы можете не беспокоиться, Кеннер, скандал уже имел место, – вздохнула она. – В результате попечительский совет Академиума запретил Кругу Силы любое вмешательство в учебный процесс. Информация из первых рук, поскольку Ивлич скинула обязанность разгребать всё это на меня.

– Вы несправедливы к ней, – заметил я. – Не скинула на вас, а направила все претензии непосредственно тому, кто всё это и устроил.

– Пусть так, – устало согласилась она. – В каком‑то неправильном направлении у нас с вами разговор пошёл. Давайте попробуем начать заново.

– В самом деле, куда‑то не туда мы зашли, – согласился я.

– Практику я вам с Леной зачту. Кстати, я вам для этого на самом деле и не нужна. Любая Высшая имеет право привлечь студента в рамках летней практики. Ваша мать могла бы просто сообщить в Академиум, что вы прошли практику у неё.

– Это было бы недостойным, – покачал головой я. – Нам не нужно незаслуженное освобождение. Но мы считаем, что наша поездка вполне заслуживает зачёта в качестве практики.

– Заслуживает, не спорю, – согласилась Анна.

– Вот её мы и хотим зачесть, а не какую‑то фиктивную практику у нашей матери.

– Я не возражаю, я ведь уже сказала, что зачту. Сегодня же отправлю бумаги на вас. Ладно, что мы всё о делах, давайте просто поболтаем, есть у меня несколько минут.

Похоже, у Анны хоть и зудят старые обиды, но она всё же всерьёз настроена на сближение. В общем‑то, это нам обоим выгодно – мы оба можем быть друг другу полезными, а при плохих отношениях – достаточно неприятными. Это хороший стимул для сближения даже при наличии застарелых претензий, а у нас каких‑то заметных претензий друг к другу вроде бы и нет. Хотя нет, кое‑что всё‑таки есть.

– Совсем забыл, Анна, – вспомнил я, доставая из портфеля тощую папку. – Я же принёс вам полный протокол нашего разбирательства с Матиасом Лахти. Это, конечно, копия, но официально заверенная.

Максакова немного неохотно, но всё‑таки взяла папку. Я так и не смог понять её эмоции – какая‑то дикая мешанина, в которой преобладали интерес и недоверие. Однако папку она открыла и начала читать. Управилась она быстро, там и было‑то всего несколько страниц.

– Интересно и неожиданно, – задумчиво заметила она, закрывая папку. – Я представляла это совсем по‑другому.

– Надеюсь, у вас нет сомнений насчёт достоверности этого протокола?

– О, насчёт достоверности никаких сомнений нет, – с кривоватой усмешкой ответила она. – Да я, в общем‑то, и в вашем слове не сомневалась, просто хотелось выяснить все детали. И результат оказался печален – оказывается, мною манипулировали все кому не лень. Я вовсе не настолько легковерна, но близким людям всё же доверяла. Вот они как раз и манипулировали.

– Сочувствую, Анна, – совершенно искренне сказал я. – Но вашей вины здесь нет, такое могло случиться с каждым. Невозможно жить, подозревая всех, кому‑то приходится доверять. И если мы ошибаемся, доверяя не тому, это всегда больно.

Она рассеянно кивнула, затем вздохнула и отложила папку в сторону.

– Я могу это оставить у себя? – спросила она.

– Конечно, это же копия. Я её специально для вас и запросил у Дворянского Совета.

Похоже, старине Матиасу предстоит непростой разговор – но кто виноват? Это только выглядит легко и заманчиво – тут немного сместить акценты, там чуть‑чуть преувеличить, или даже слегка приврать. Мало кто задумывается, что за это придётся так или иначе заплатить. Вот и родственница Матиаса стала главой Круга Силы, но захочет ли она теперь что‑то делать для него?

– А знаете, Кеннер, я ведь могу вам немного помочь, – неожиданно заявила она. – Скажем так, в качестве извинения. Я вижу у вас проблему с волевыми построениями и, вполне возможно, смогу дать вам хороший совет.

– Я всегда готов принять совет, тем более хороший, – осторожно сказал я.

– У вас довольно типичная проблема мужчин‑Владеющих, и выражена она у вас очень остро. Вот у вашей жены такой проблемы нет совершенно, и я не удивлюсь, если ваши успехи обусловлены большей частью помощью жены через связь душ.

– Что же это за проблема? – я всерьёз заинтересовался.

– Вы прилагаете волю, чтобы заставить Силу сделать то, что вам нужно.

– А разве не в этом и состоит смысл волевого воздействия? – удивился я.

– Нет, – покачала головой Анна. – Суть воли не в том, чтобы кого‑то заставлять. Воля – это прежде всего уверенность, а не принуждение. Вы пытаетесь принудить Силу к чему‑то, и она совершенно естественным образом сопротивляется. Чего‑то таким образом можно добиться, но это тупиковый путь. Никому же не нравится, когда его заставляют что‑то делать. Рано или поздно Сила начнёт сопротивляться всерьёз, и у вас просто не хватит воли её заставить.

– И что нужно делать? – в замешательстве спросил я.

– Нужно отдаться.

– Звучит не очень привлекательно.

– Вы просто не пробовали.

Это что – пошлая шутка? Очень даже похоже на то – глаза смеются, и в эмоциях веселье. Я тоже невольно улыбнулся и попросил:

– Объясните подробнее, пожалуйста.

– Нужно как бы слиться с Силой и убедить её, что это именно её желание сделать то, что вы хотите сделать. То есть быть не кем‑то посторонним, кто заставляет, а стать её частью, чтобы ваше намерение естественным образом стало намерением Силы.

Вот здесь меня как будто ударило. А ведь мне всё это говорили не раз, пусть и разными словами. Помнится, когда я был ещё школьником, Алина Тирина сказала мне практически то же самое. Да и Стефа как только это не объясняла. Почему же я этого раньше не понимал? Почему пропускал все слова мимо ушей и с упорством идиота считал, что развивать волю – это больше тужиться и давить? Хотя может быть, что сейчас я просто развился достаточно, чтобы осознать это как глубокую концепцию, а не как давно надоевший набор слов.

– Спасибо, Анна, – искренне сказал я. – Мне всё это говорили не раз, но именно ваше объяснение помогло, наконец, понять суть проблемы. У вас определённо педагогический талант.

– Ещё бы, – мои слова её, похоже, рассмешили, – я ведь тридцать лет преподавала боевую практику. На каких только студентов не насмотрелась.

– Боевую практику?

Неожиданное открытие – как‑то плохо я представляю себе Максакову на месте нашего Генриха.

– Ну да. Я же из мещан, если вы ещё не поняли.

– Понял, конечно, это заметно. Не сочтите за обиду, пожалуйста.

– Из чего это заметно? – заинтересовалась она.