За старшего

Выделение масла Адамовой роговицей происходило почти натурально и почти непроизвольно – и не по вине дикой алабамской жары. Пэм Райерсон была пригожа, фигуриста и смугла. Адам на таких западал и без дополнительного принуждения. Отдельным его пунктиком была шея – а в шею начальницы департамента закупок инженерного корпуса армии США хотелось пасть лицом и делать что‑нибудь медленно и чутко. Строгий костюм с сиреневой брошкой на неожиданно крупной груди убивал окончательно. И кольца на пальцах Райерсон не было. Адам пару раз терял мысль – на речи это не сказывалось, спасибо картинкам в презентации, но бархатистость в его голосовых связках превысила разумный уровень.

Райерсон выглядела вполне тефлоновой, но Адам понимал, что ей внимание такого красавчика, даже утрированное, должно льстить.

И тут Райерсон неожиданно спросила:

– Хорошо, а как быть со средствами подавления?

Адам, рассказ которого про тройную страховку устойчивости связи был оборван на самом высокотехнологичном термине, хлопнул губами и глазами, прищурился и посмотрел на начальницу департамента, как старшеклассник на эффектную мамашу лучшего друга. И спросил почти томно:

– Подавления живой силой?

Вот тут‑то и пригодится снимок блюющей живой силы, пытавшейся подавить прообраз «Сумукана» на первых полевых испытаниях. Добровольцам пришлось доплатить по полтиннику сверх обещанного, но удовольствие стоило дороже.

Страшно хотелось похвастаться еще и «LastMinute‑Cleaner», но клинические проверки спрея, вызывающего короткую фиксационную амнезию, еще не завершились, да и мастер велел придерживать этот козырь до последнего.

Лэнгдон, помощник Райерсон, прятал снисходительную усмешку. Пэм, шевельнув округлостями, объяснила:

– Вы готовы к подавлению «Сумукана» комплексным механическим, термическим, волновым и электронным воздействием?

– Тип «Морриган»? – так же томно уточнил Адам.

Усмешка Лэнгдона застыла. Райерсон сказала:

– Например.

– Тип «Морриган» разрабатывается в России, Китае и Израиле. Промышленно не освоен, на внутренний рынок и тем более на экспорт не поставляется и в обозримом будущем поставляться не будет.

Пэм наконец улыбнулась, откинулась на спинку кресла и сообщила:

– Устаревшие данные.

Адам осведомился:

– Израиль вписался в конфликт на стороне арабских повстанцев? Или Китай открывает свой филиал на Ближнем Востоке?

– Еще одна попытка, – предложил Лэнгдон.

Адам серьезно сказал:

– Ерунда. В России велась разработка под эгидой тамошней нацгвардии или как она там называется, разработка давно заморожена, производство перешло в частные руки, военные и специальные разработки перестали финансироваться, завод спокойненько шлепает бытовые медиаплееры.

– Устаревшие данные, – повторила Пэм с удовольствием, и Адам подобрался. Мастер, кажется, тоже.

Стимулировать беседу не потребовалось. Лэнгдон сказал:

– Месяц назад русский завод «Потребтехника» отдан в управление «Объединенной машиностроительной группе» – откровенно государственному концерну откровенно военной направленности.

– Это меняет дело, – озадаченно сказал Адам и посмотрел на мастера.

Мастер откашлялся и, не педалируя тон английского профессора, объяснил, что устойчивость к комбинированному воздействию предусмотрена даже действующей системой, не говоря уж про то, что мы, в отличие от уважаемых конкурентов, называем реальным «Сумуканом», но против инновационных форм воздействия нужны, безусловно, дополнительные уровни защиты – и мы их надстроим, когда и если это потребуется.

Лэнгдон одобрительно кивал, а Райерсон безмятежно сказала:

– Хорошо, но хотелось бы посмотреть на эту устойчивость в полевых условиях. Это возможно?

– В любое время, – сообщил мастер, совершенно не сияя.

Дождавшись, пока мастер обсудит с Райерсон возможные даты и сойдется на семнадцатом декабря, Адам вполголоса сказал:

– Мы имели дело с «Потребтехникой», еще при моем предшественнике, да покоится он с миром. Он лично вел переговоры о возможности сотрудничества – ну, надо было узнать обстановку и перспективы русских по нашим направлениям. Он выяснил – так, мистер Харрис? – подробности заморозки наступательных проектов, а заодно укрепился в убеждении, что шеф предприятия – он и генеральный директор там, и совет директоров, и владелец, если не ошибаюсь, – что этот парень не собирается уступать контроль кому бы то ни было ни на гран. Поэтому парень шарахался от государственной поддержки, от сотрудничества с нами тоже отказался довольно резко. И Колин, мой предшественник, в меморандуме указал, что такой человек не передумает. Ошибся, получается.

Райерсон кивнула и хотела объяснить, но Лэнгдон ее опередил:

– Не ошибся. Этого человека выкинули с завода и сейчас судят.

– За что? – удивился Адам.

Теперь Райерсон успела первой:

– Очевидно, за упрямство и резкость. Не отдал завод корпорации – получай уголовное расследование. Обычная история для России, не знаете разве? Но там, кажется, и криминальные дела, домашнее насилие или даже убийство, – я не вникала. Это неважно – важны последствия, не так ли?

– В причинно‑следственных связях мы не уверены, – влез все‑таки Лэнгдон. – Может, поводом для смены собственника стало криминальное событие, может, наоборот. Государственные концерны в России сейчас активно набирают активы, в том числе разбойничьими методами. Им – можно. Не зря корпорация называется ОМГ.

– Характерно, что по‑русски аббревиатура «О мой бог» будет такой же, – авторитетно сообщил Адам.

– Вы знаете русский? – уточнила Райерсон.

Адам кивнул, с ужасом сообразив, что по‑русски аббревиатура будет все‑таки другой.

– Но ведь «Бог» по‑русски – он на букву «b», – сказала Райерсон.

– Еще есть «господь» – как раз на «g», – лениво пояснил Адам, молясь всем алфавитам мира.

Пронесло. Райерсон кивнула, встала и отправилась пожимать гостям руки. Походкой богини.

Походка эта завела Адама настолько, что он едва не пригласил Пэм в ресторан немедленно. Не исключено, что Райерсон этого и ждала, – и не исключено, что согласилась бы. Адам сдержался совершенно невероятным усилием воли. Сопоставимого усилия потребовали размыкание рук и отрывание взгляда от глаз Пэм. Глаза были прекрасны – как он раньше‑то…