Западня

Татьяна посмотрела на меня, тяжело вздохнула и кивнула в знак согласия.

– Ладно, – еще раз в голос подтвердила она согласие. – Я согласна.

Я вздохнула и села рядом, переводя дыхание.

– А с картиной что делать будем? – вдруг не к месту произнесла она.

– Не знаю. Но я бы лучше ее отдала, – с грустью в голосе произнесла я.

– Ага, чтобы меня грохнули! Давай лучше ее подкинем этому маклеру. Пусть сам разбирается, – зашептала соседка.

– Каким образом? – удивилась я.

– В его магазин и подкинем, – пожала она плечами.

– Я не знаю, где его магазин, – был мой ответ.

– Так узнай! – резко встав и положив руки на пояс, демонстрируя тем самым приказ, сказала женщина.

– Как подкинем, по почте?

– С деталями потом разберемся, – махнула она. – Иди пока к нему, а ночью я уеду.

– Ладно. Пока, – сказала я напоследок и вышла из массажного кабинета, кутаясь в халат. – Угораздило же влипнуть!

Тихо войдя в номер по возвращении от Татьяны, закрыв за собой дверь, я застыла на пороге. Поль лежал на кровати, подперев руками голову, и смотрел в потолок.

– Что ты здесь делаешь?

Он посмотрел на меня и не встал с кровати.

– Ты же должен искать Татьяну?

– Ее здесь нет, – тихо и грустно ответил мужчина.

– Ты уверен?

– Я заглянул в базу данных. Никого с ее именем нет. Она – не клиентка.

– И что теперь?

Поль дернул бровью и вздохнул. Мне ничего не оставалось, как пройти в номер. Я подошла к окну, выглянула, пытаясь сообразить, куда выходят окна номера. Был виден все тот же парк, ворота спрятаны. Это означало, что если Татьяна будет уезжать поздно ночью на машине, у Поля не возникнет никаких подозрений. Осталось только выяснить, где находится его антикварный магазин. Почувствовав на себе взгляд, я резко обернулась и встретилась с голубыми глазами. Поль засмущался и, повернув голову, снова перевел глаза в потолок, мельком косясь в мою сторону, улыбался, пытаясь скрыть неловкость.

– Поль, – произнесла я тихим голосом.

– У‑мм, – протянул он, скрестив пальцы рук на животе.

– Что теперь мы будем делать?

Он кашлянул и ответил, не поворачиваясь.

– Здесь останемся до утра, потом в Париж.

– Поедем сразу, – встрепенулась я, задергивая занавески.

– Завтра, – прозвучал ответ.

– Почему?

– Проверим еще раз за ужином, – пояснил мужчина тихим голосом.

– Какой ты умный, – я улыбнулась, притворно выражая восхищение.

Поль обернулся и посмотрел своими голубыми глазами, настолько наивными, что я заулыбалась еще больше. Было самое время облачаться в обычную одежду. Особо изощряться в выборе наряда мне не пришлось, вновь надев свое длинное черное платье из полупрозрачной ткани с подкладкой, завязав не туго бант, я вздохнула с неохотой. Рука взяла расческу, занесла над головой, зубчики впились в волосы. Усевшись на краешке ванной, я водила медленно расческой по волосам, утонув в своих мыслях. Ничего хорошего меня не ожидало. Волновали две вещи: первая – когда приедет Илья с моим чемоданом и украденным рисунком, что я буду делать, вторая – как мне встретиться с Татьяной, если Поль от меня не отойдет. В том, что он не отстанет, я убедилась окончательно. Нечаянно посмотрела в зеркало, и тут же отвела взгляд, вздрогнув от неожиданности, и только потом мои глаза поднялись ко входу. В дверном проеме стоял мужчина и уже несколько секунд внимательно наблюдал за мной. Голубые глаза впивались с явным интересом. Инстинкт подсказал, что он думает о чем‑то совсем не связанном с текущими делами, я бы даже сказала, что он что‑то подозревает. Помявшись немного, я встала с краешка ванной, положила расческу, опуская глаза в пол подальше от зеркала, продвинулась к выходу, чтобы покинуть место пребывания. Рука резко преградила путь. Я вздрогнула. Глаза задержались на преграде, а потом поднялись к лицу в страхе от ужасной догадки. Такую сцену я уже проходила. Поль все так же продолжал впиваться в меня глазами, но совсем по‑иному, словно пытался что‑то понять или прочесть.

– Почему ты не любишь смотреть на себя в зеркало? – произнес тихо он.

– ?

– Ты постоянно отворачиваешься от своего отражения, – продолжил он.

– Разве?

– Да. И не говори, что это случайность, – он настойчивее смотрел и ждал ответа. – Что, черт возьми, с тобой?

Я невольно выдохнула, успокоившись, и заговорила по‑иному.

– Какая тебе разница до моих отношений с зеркалами?

– Это ненормально, – он продолжал начатое.

– Почему? – удивилась я искренне.

– Ни одна женщина не отворачивается от зеркала, – привел мужчина довод.

– Это, все равно, что утверждать, будто все мужчины любят водить машины, – парировала я на высказывание.

Он помолчал, совсем не обращая внимания на мои слова, и продолжил фразу.

– Ты, – вторая его рука дотронулась кончиками пальцев до моей щеки, – так красива, что дыхание перехватывает.

Я вздрогнула и отстранилась.

– И ты ненавидишь себя за это, – донеслось в след.

От этих слов тело вздрогнуло снова. Я обернулась, уставилась на него как завороженная. Мы оба стояли молча.

– На тебя можно смотреть бесконечно. Ты гипнотизируешь.

Снова сделал он шаг, и его пальцы стали мягко гладить мою кожу, проводя линии от скул к подбородку. Тело даже не дернулось. Глаза сами собой остановились на его губах. Я замерла, слабо осознавая свои желания. Пальцы продолжали скользить.

– Чего ты боишься?

– Ничего, – опомнившись, произнесла я, и убрала свое лицо из‑под его пальцев. – Тебе показалось, – поскорее заспешила я выйти из ванной.

– Катрин, – донеслось до меня еще раз, но я уже не реагировала.

– Не говори, что все в порядке. Это не так! – снова раздался голос мужчина, последовавшего за мной.

– Конечно не в порядке. Такая история! – произнесла я тихо.