Западня

– Что я делал: провел незабываемые часы в отеле Palazzo San’Angelo. Знакомое место?

– Нет, – вздрогнула я, выдав себя.

– Там человека убили, – произнес голос мужчины.

Я резко повернулась к нему лицом. Мои глаза натурально округлились.

– Ты серьезно? Какой кошмар! – еле шевеля губами, произнесла я.

– Неужели? – он впивался в меня своими карими глазами как в кусок мяса – хищник.

– А что ты делал в отеле? – глаза так и не смогли принять привычную форму.

– Я? – ухмыльнулся мужчина. – Я узнал, что худенькая блондинка с большой сумкой выскочила из номера, в котором был найден убитый и ограбленный коллекционер.

Я похлопала перед ним все такими же круглыми глазами, потеряв дар речи ненадолго.

– Жуть какая, – тело вздрогнуло опять. – Тебе было страшно? – вымолвила я очень тихим голосом.

И тут стоявший резко схватил меня, сжал руками со всей силы, встряхнул для убедительности.

– Что ты там делала? – резко и безапелляционно произнес мужчина, нависая надо мной.

– Я? – округлились мои глаза еще больше.

– Ты! – прикрикнул голос жестко.

– Причем тут я? – как можно более убедительно начала я открещиваться ото всего.

– Ты была там! – ответил на мой вопрос мужчина.

– Меня там не было! – замотала я головой.

– Ты там была, – его тихий и уверенный голос давил на уши.

– Я не была в той гостинице. Ты с ума сошел? С чего ты вдруг меня подозреваешь? Я криминального прошлого не имею. Да и что мне там делать? – выпалила я как дробью, без пауз.

Тут он разжал мою руку, залез в карман брюк, вытащил из него что‑то, и это что‑то повисло прямо перед моим носом. Опаньки! Вот я и влипла! Как говорится: коготок увяз, всей птичке пропасть. В его руке еле‑еле поблескивал браслет из пяти тонких золотых нитей, редко унизанных драгоценными камнями: бледно‑розовыми, желтыми, небесно‑голубыми, зеленоватыми и мутно‑белыми. Ошибки быть не могло. Так вот где я потеряла браслет! И что теперь делать?

– Браслет? – начала я хлопать глазами, пытаясь сыграть недоумение.

– Браслет, – твердо произнес мужчина. – Твой браслет. И ты знаешь, где его потеряла! – с угрозой в голосе произнес мужчина.

– Это – не мой браслет, – замотала я головой. – И вообще, что за нелепость, обвинять меня в таких ужасных вещах? – я начала вырываться из его рук, так как необходимость предпринимать какие‑то меры стала очевидной. Провести несколько часов под его пристальным взглядом – пытка из мучительнейших, подвергаться которой не было желания.

– Тогда покажи мне свой, – разозлившись, мужчина пихнул меня в стену с такой силой, что от удара у меня звезды побежали перед глазами. Затем обидчик еще сильнее стукнул спиной во‑второй раз, встряхнув для верности.

– Не буду я ничего показывать! Не была я в номере! Ты оглох? Пусти меня! – я начала злиться от боли и досады.

Он удерживал, а я глупо тратила силы, пытаясь вырваться. Руки уже саднило. Его поведение, а главное, лицо, взгляд пугали также сильно как вид трупа в отеле.

– Что за выдумки! Это мог быть кто угодно! Сейчас туристический сезон. И вообще, уходи, я хочу спать! – неслось все вперемешку.

– Хватит врать! Человек убит, ты это понимаешь? – крепко сжимались чужие руки на моих плечах.

– Пусти! Мне больно! – верещала я жалобным голосом.

– Скажи мне правду! – не реагировал мужчина.

– Я там не была, – упрямо повторяла я во все горла. – Да пусти же ты! – и вырвалась.

Мужчина злился.

– Я что, под следствием!? – пытаясь убежать, несла я сбитым голосом.

– Да ты не просто под следствием! Считай, что ты уже в тюрьме и приговор оглашен!

Мужчина хватался где‑то за мою талию, я отпихивала его от себя как могла, на него уже не смотрела, только на руки, от которых жаждала освободиться.

– Ты понимаешь, что тебя обвинить могут! Ты хоть о камерах слежения подумала? А о портье? О прохожих? Скажи, что ты там делала? – кричал мужчина.

– Спятил? Отпусти меня! – протестовала я в голос.

– Я тебе помочь хочу, идиотка! – настаивал он, применяя силу.

– Спасибо большое, только я не вижу, чтобы твоя помощь мне как‑то пригодилась! – жажда вырваться была сильна неимоверно, еще чуть‑чуть, и зубы пошли бы в ход.

– Мне нужно то, что ты там забрала! – крикнул мужчина.

– Меня там не было! – продолжала я отрицать все, слабо понимая, что он от меня хочет.

– Это не шутки. Отдай мне это! – вновь повторил обидчик.

– Да не брала я ничего! – тело пыталось вырваться из цепких лап.

Лап – потому что вид у него был как у дикого, обезумевшего от ярости зверя: огромного волка, или огнедышащего дракона, с клыками и когтями. Он хватал с огромной силой, причиняя боль, где только можно и нельзя. Было невыносимо, я вертелась, еле‑еле выскользнула и понеслась в спальню, натягивая соскользнувший кардиган обратно на плечи, наконец, почувствовала внутри страх и ужас, сковавший внутренности. Опасность плотно разлилась по комнате. Я инстинктивно убегала, он бежал следом. Вихрем пронесся по гостиной, не дав опомниться, руки схватили железным кольцом мою талию. Я вздрогнула, еще больше испугалась и стала сильнее вырываясь. По всему телу побежал холод, грудь стала какой‑то большой, сердце еле чувствовалось.

– Илья, пусти! – крикнула я в отчаянии.

Тут он кинул добычу на кровать, навалившись сверху.

– Нет, пока не скажешь, – рука сжала шею как стальные тиски.

Я снова увидела его глаза, сверкавшие металлическим блеском: острым, холодным, опасным, как у волка или оборотня, который смотрит на свою жертву и смакует свои последующие действия, представляет, как впивается в нее, протыкая острыми зубами гладкую кожу, раздирает теплую плоть, кровь забрызгивает его тело и проникает внутрь по горлу, в желудок горячей, ласкающей внутренности струйкой. Его сердце бешено колотилось, и мое оборвалось в этот самый момент.

Жертва зашевелившись, рука ее медленно коснулась дрожащими пальцами мужской руки, железной хваткой державшей шею, пытаясь таким образом успокоить. Грудь нервно поднималась и опускалась. Мужчина почему‑то замер и задышал сильнее. Я онемела от страха, а мужчина разглядывал что‑то на испуганном лице, ничего не произнося. Я никак не могла предугадать его действия, только молила бога избавить меня от плохого. Тут голова с темными волосами наклонился еще ниже и застыл ненадолго, глядя пристальнее. Глаза впивались в мое лицо, вдруг стали меняться, засветиться светом прожектора, опасным и ярким, прожигающим как лазер, которые усиливался с каждой секундой, горел зловещим блеском, и пугал до одури.