Защитники
Вслед за кислородом у меня закончились и слова. Словно мне их тоже перекрыли. Я приоткрывала рот и ничего не могла сказать. Совсем. Даже мысли куда‑то улетучились. Глаза Беркута гипнотизировали. Буквально втягивали в себя, словно погружали меня в странный, малознакомый мир этого мужчины.
– Вы меня прямо пугаете…
Зачем‑то произнесла я.
– Я этого не хочу. Поэтому и предупредил. Не дразни меня и не кокетничай, если не хочешь большего. В какой‑то момент я могу сам не заметить, как слишком увлекусь этой игрой…
Беркут резко отошел от меня, и прежде чем я сообразила, уже опять подпирал косяк плечом.
– В общем, переодевайтесь и пойдем в бассейн. Жду в коридоре. Потом все покажу и расскажу. Посидите с подругой в лежаках, поплаваете. Закуски привезет прислуга. А мне надо на работу. Главное, чтобы я теперь смог о ней думать. Потому что у меня очень серьезное охранное агентство. А ты выбила меня из колеи почти на два дня. И пока мой мозг испытывает суровое голодание по крови.
Я даже не поняла это было обвинение, сообщение или что‑то еще.
Стоило двери закрыться за Беркутом, как Ирина подскочила и шепнула на ухо:
– Ну да. Это только мои фантазии, что у мужика гормоны и сперма разве что из ушей не валят при одном только взгляде на тебя.
Я шлепнула подругу по руке. Она расхохоталась и показала мне язык.
– Твое счастье, что я не завистливая. А то слепила бы себе куклу вуду с твоим лицом и прядью твоих волос и без конца тыкала иголками. Хочу себе такого мужика! Ну где, где их выдают? Можно мне двух? Согласна даже выполнять все их распоряжения. Отдавать честь и прыгать в постель по первому взгляду и требованию!
Я ткнула Ирину пальцем под ребра, и та лишь развела руками. Мол, а я что? Я ничего!
Это все Беркут, Беркут…
* * *
Беркут
Беркут совсем не хотел предупреждать ее. Скорее уже походило на угрозу. И он прекрасно понимал это. Видел, что каждая мышца ласточки напряглась, Аля подобралась. А взгляд ее опять приобрел это неприятное до зубовного скрипа выражение, которое Беркут хотел бы навсегда стереть: затравленности, опасливости и недоверчивости…
Но он не мог ее не предупредить.
Аля была женщиной до мозга костей. До кончиков ногтей и волос.
И в минуты, когда она расслаблялась, она с ним элегантно заигрывала. Так, совершенно невинно дразнила. Без перегибов и намеков на продолжение. А вот тело Беркута намеков уже не понимало.
С любой другой он бы тоже поиграл. Позанимался пинг понгом уловок, ужимок и полутонов. Но каждое слово ласточки, хоть немного касавшееся секса, буквально искры из Беркута высекало.
И он честно предупредил Алю, чтобы та была осторожней.
Разумеется, она насторожилась. Кто б сомневался!
И Беркут злился.
На себя, на ситуацию и на собственную несдержанность, совершенно ему не свойственную.
Однако, когда их с ласточкой тела почти касались друг друга, у Беркута черные мушки кружили в глазах. Потому что кровь резко хлынула в голову, а потом вся стекла значительно ниже.
Каменный стояк каждые пять минут, по поводу и без повода, порой просто потому, что ласточка слишком уж резво двигалась и ее грудь вздымалась чаще, начал реально мешать Бориславу.
Поэтому он решил заняться работой, чтобы не искушать себя понапрасну.
Ласточка в бассейне… Мокрая… Со стекающими по упругому телу ручейками. С влажными ресницами, украшенными бриллиантами капель. Это было бы уже слишком.
От одной мысли на ствол в штанах уже можно было вешать одежду, как на крючок.
Беркут проводил женщин в бассейн. Показал лежаки, которые прислуга только что расставила после уборки. И поспешил уйти, прежде, чем Аля скинет шелковый халатик, обхваченный узким поясом на талии. То, что Ирина отправилась в бассейн в чем‑то вроде парео и лифе от купальника, Беркута мало интересовало.
Он задержался взглядом на спине ласточки, когда та начала сбрасывать халатик, и поторопился на выход.
Все, Беркут! Холодный душ, немного боксирования с грушей и две деловые встречи. Остается надеяться, что поможет. Иначе не обойтись без чего‑то совсем радикального. Типа брома.
Мятный чай оказался полным фуфлом. За последние полтора дня Беркут влил его в себя в таком количестве, что мята едва из ушей не лезла. Не помогло.
В душе Беркут сразу щедро крутанул кран, обрушив себе на голову ледяной поток. Взбодрился. Встряхнулся и немного полегчало.
Во всяком случае, голова почти прояснилась.
Следующим этапом Беркут выпил большую кружку мятного чая в прикуску с сендвичем с котлетой, одновременно просматривая макеты будущих договоров и предложения от поставщиков. Оборудование для слежки, защиты, нападения. Оружие, всякие примочки, типа мини‑бомбочек и прочее…
Несмотря на интересные разработки, и выгодные контракты, с подковырками – а как же без них, когда имеешь дело с крупными предприятиями и чиновниками, Беркут то и дело возвращался мыслями в цокольный этаж.
Результатом становились: минут двадцать простоя, каменный стояк и злость на себя.
Он не мог с этим бороться.
Не мог контролировать. И не мог этому противиться.
Потому что кроме ноющей боли в паху воспоминания и фантазии приносили легкость где‑то в районе живота и ощущение какой‑то наполненности. Глупой радости и странной восторженности.
Приходилось признать, что теперь жизнью Беркута управляли не его личные установки, правила и планы, а эта женщина. Которой он ни разу не сдался.
Которая все еще боялась Беркута. Все еще не доверяла ему до конца.
Как раз в момент, когда Борислав снова перетирал в голове эти мысли, пытаясь найти несуществующие пилюли от своей новой болезни, пришло сообщение от Алексея.
Аудио.
Беркут надел наушники.
– Значит так. Видео их похождений наших друзей очень впечатлило. Сроки им светят немалые. Запрет на приближение я выбил. Дальше дело техники. Теперь, их дружки. Да, действительно, зашевелилось осиное логово. Своих не бросают. Но я на каждого нарыл столько, что они могут либо сто лет провести в веселом обществе решеток на окнах, либо засунуть свои желания мести куда подальше.
Борислав тяжело вдохнул. Не думал он, что все так быстро закрутится.
