Защитники
– В общем, – гласило второе послание Алексея. – Завтра будут проситься под залог. И если все сработает, как надо, а я уже подключил связи, с послезавтрашнего дня твоя подопечная может вести привычный образ жизни. И забыть обо всем как о страшном сне.
Мда… Обо всем, включая и Беркута.
Борислав грязно выругался в потолок. А затем еще несколько раз. Перечислил Алексею почти всю обещанную сумму и, откинувшись на спинку кресла, задумался.
Сказать ей, чтобы успокоилась?
Нет. Сбежит ведь. Как только гадов запрут, не выпустив под залог – он ей больше не нужен в виде охранника. Вот же, мать твою!
Беркут сжал кулаки и жутко захотелось отправить ноутбук в счастливый полет к стене. Для полного приземления в виде обломков.
Обманывать ласточку не хотелось. Вот прямо до зуда, до зубовного скрежета.
Но и выложить все начистоту означало бы обрезать тонкую ниточку, что сейчас связывала их судьбы. Она нуждалась в Беркуте. Сейчас нуждалась. И это было ему очень на руку.
Беркут стукнул кулаком по столу, так что тот подскочил, вместе с компьютером и жалобно задребезжал. Борислав встал и прошелся по комнате, глотая мятный чай и уже не чувствуя жуткого вкуса.
Вернулся к столу и доел еще два сендвича.
Ладно. Сегодня еще ничего не решено до конца. Поэтому нет смысла говорить ласточке. А завтра… Завтра будет завтра.
Беркут собрался и поехал на встречу, чувствуя себя полным отморозком.
Маленькая, хрупкая, перепуганная Аля хотела поскорее избавиться от гнета возможного столкновения с теми ублюдками, что страшно обидели ее. А Беркут оказался не в состоянии дать ей это душевное спокойствие.
Потому что…
Да вот потому!
Потому что впервые его мир наполнился такими красками, звуками, светом… что слепило и оглушало, но одновременно доставляло дикое удовольствие.
И еще потому, что без нее в его мире резко заканчивался воздух.
Да много причин, слишком много.
Держать ее при себе, не отпускать. Медленно приручать.
И это так неправильно!
Беркут снова выругался, ударил руками по рулю и ускорился.
Кажется, тот высоковольтный провод до него все же добрался.
Добрался, сволочь!
Иначе почему он себя ощущает, как на иголках, словно под током!
И почему весь мир переворачивается, небо то и дело обрушивается на голову, а земля выскакивает из‑под ног?
* * *
Аля
Спустившись на цокольный этаж особняка Беркута, я на минуту потеряла дар речи.
Притормозила, и Беркут с его широким шагом слегка врезался в меня спиной. И сразу же отодвинулся.
Я оглядывалась и не могла ничего сказать.
Помещение было выложено голубовато‑зеленым кафелем, с изображениями пестрых рыбок, водорослей, дельфинов, китов. Настолько качественным, что издалека глянцевые стены казались аквариумом.
Два огромных бассейна были сделаны так, что позволяли купаться, стоять в воде, лежать и даже просто мочить ноги. Для этого дно каждого представляло собой конус. На самой большой глубине, видимо, дна уже не чувствовалось.
При этом объемы бассейнов предполагали, что «на большой воде» можно нарезать приличное расстояние.
Судя по характерному приятному запаху йода и соли, первый бассейн наполнялся морской водой. Второй же казался пресным.
Вдоль бассейна, на резиновом покрытии пола, издалека походящем на россыпь камушков, стояли несколько удобных лежаков, перемежаясь со столиками.
Соки, картошка фри, орешки, сухофрукты и прочие закуски прилагались.
Я аж облизнулась на округлые глянцевые пухлые финики. Давно таких не видела.
Я зацепила взглядом два термоса с чаем и кружки, рядом со стаканами для сока.
Беркут сразу срисовал направление моего внимания.
– Я заметил, что ты предпочитаешь чай любым напиткам…
– Спасибо. Вам…
Борислав поморщился и напомнил:
– Я просил общаться на «ты»…
Я только кивнула под его пристальным, немного требовательным взглядом. Беркут словно хотел приказать, но сам себя сдерживал и вот так получалось.
– Приятного отдыха, – пожелал он и быстро исчез на лестнице.
А Ирина бросила парео на один из столиков, и с криком:
– Банзай! – прыгнула в морской бассейн с глубокой его стороны.
Выплыла, отряхивая волосы от воды и заявила:
– Я бы этого мужика не держала голодным. Дала бы так, чтобы он вовек не забыл. И приходил за этим каждый день. Как за наркотиком. Ну правда! Я хочу так жить! Давай, же, подруга, аркань его. Он уже на крючке, осталось только подсечь…
Мне ничего не оставалось, как только скривиться.
…Несколько часов у бассейнов, потягивая нежный нектар манго с апельсином, смакуя во рту глянцевые финики и глядя на то, как блики воды пляшут на стенах, превращая их в настоящую морскую феерию…
Мм… Чтоб мне так жить!
Честно говоря, я вполне разделяла восторги Ирины.
И, наверное, я как и Элиза Беннет из романа «Гордость и предубеждение» восхищалась домом и его нутром, одновременно оттаивая к хозяину.
Пока Ирина щебетала на разные темы, я то и дело возвращалась мыслями к последнему диалогу с Беркутом.
Он фактически признался, что я для него – самая желанная женщина. Хотя было много других: красивых, молодых, шикарных. От этих мыслей голова кружилась почище чем от шампанского.
