Защитники

Сегодня на работе было напряженно. Несколько сделок, в которых Беркута то и дело пытались подрезать конкуренты или подставить подножку партнеры. Бизнес – те еще джунгли. Каждый может оскалиться саблезубыми клыками. Только следи, гляди в оба. Если не хочешь, чтобы тебя сожрали, близко никого не подпускай и никому не давай спуску.

Но все закончилось отлично.

И вот трасса тоже решила испытать нервы Беркута.

С одной из поселковых дорог выскочила легковушка, не справилась с поворотом и вылетела прямо под колеса большегруза с бревнами.

Видимо, дебил водитель слишком спешил, как и многие владельцы спортивных авто считая, что любая дорога – их гоночный полигон. Да и вообще с их распальцовкой и крутотой уже никто не страшен. Даже сам черт.

Таких идиотов, которые только и могли что мериться градусниками цены и модности своих тачек Беркут уже повидал. И всегда от них были одни неприятности.

Так оно произошло и теперь. Предсказуемо, мать твою!

Водила большегруза ударил по тормозам, машину здорово развернуло. Бревна подскочили и покатились. Начали спрыгивать на трассу, будто решили прогуляться. Понеслись под колеса маши, вмиг превратив трассу в бурелом.

Зашипела резина, воздух наполнили гудки, матерные ругательства, вопли страха и ужаса.

Машины тормозили, давали задний ход, ухали на обочину.

Разворачивались, пытались объехать, делали крутые виражи.

Изощрялись как могли, чтобы избежать столкновения с бревнами и друг с другом…

Это было просто нечто.

Эдакие пятнашки, где жизнь и здоровье стоят на кону.

Сыграл правильно – ты молодец, нет – так сыграешь в ящик.

Следующий рогатый большегруз огибал место аварии, не справился с поворотом, и смачно впечатался в столб.

Грохот ненадолго перекрыл шумовую вакханалию.

Послышался треск, гулкий звук и…

Тшшш…

Этот звук, похожий на шипение тысячи змей, раздался словно из ниоткуда. И Беркут сам не понял, как среагировал. Газанул, вылетел на обочину и там, боком, пронесся дальше. Глядя, как высоковольтный провод скачет по асфальту озверевшей гадюкой и жалит, жалит, жалит…

Несколько машин попали под удар. Беркут притормозил. Вызывал скорую, полицию. И заметив, что машины с мигалками уже спешат к месту происшествия, облегченно выдохнул.

Потом пришлось несколько часов провести с полицейскими.

Беркут рассказывал, что видел. Несколько раз. Детально.

Впрочем, ничего особенного он засечь не успел. То же, что и остальные здоровые и перепуганные свидетели.

Поэтому, в итоге, его отпустили, попросив подписать показания.

Напоследок Беркут спросил, как там водилы, что угодили в аварию.

Водитель спортивной машины, который все начал, иначе и не скажешь, оказался в реанимации в тяжелом состоянии. Столкновение с большегрузом, этой горой на колесах, хорошим ни для кого не заканчивается. Там тормозной путь, что для некоторого – целое путешествие. Ни шанса на мягкое столкновение. Только хардкор!

Остальных с ожогами и травмами разной тяжести развезли по больницам. И вроде бы все находились в более‑менее приличном состоянии. Во всяком случае никто не погиб, не впал в кому, и не поселился в реанимации.

Однако, если верить «погонам», только Беркут и еще один ловкий водила совсем избежали травм. Остались целыми и невредимыми.

Теперь Беркуту просто необходимо было отвлечься. Потому, что тормоза отказывали.

И тут эта парочка что‑то там отмечающих пташек из среднего класса.

Одна, словно тощая ворона. С узким лицом, глубоко посаженными блекло‑серыми глазами и мочалкой белых волос на голове. В узком платье‑чулке, что обтягивало плоскую задницу.

Вторая… ласточка. Он и сам не знал почему так подумалось. Но прозвище прилипло к той незнакомке. Как приклеенное, словно второе ее имя.

Изящная, изысканная, будто бриллиант среди побрякушек и стекол. С высокой большой грудью, размера третьего. Талией, которую Беркут мог, наверное, обхватить ладонями.

С длинной шеей, прямыми, как стрелы, ногами, от которых просто глаз не отвести. Копной пышных темных волос с рыжим отливом.

Большими миндалевидными глазами, чуть подчеркнутыми татуажем. Бровями вразлет и маленькими, сочными губами. Беркут не мог сказать навскидку сколько ей лет. Вороне было явно под сорок. Возможно, тридцать пять. При таком поведении потасканность – дело обычное. А вот ласточке…

Беркут наблюдал за ней весь вечер.

Как она поднималась из‑за столика и словно не шла – плыла. Как смеялась вместе с вороной. Пока та хрипловато каркала, а под конец и вовсе – пьяно похрюкивала. Смех ласточки доносился до Беркута симфонией.

Как она оправляла короткое свободное платье с пышными рукавами, чтобы то закрывало шикарные, круглые, словно налитые яблочки, ягодицы. Хотя и была в кожаных лосинах. Задирай «верх» – не хочу. Ничего неприличного. Почти все в заведении уже знали, что у вороны под черным платьем красные трусы.

Беркуту нравилось наблюдать за ласточкой. Он забывал о пережитом на трассе, хотя оно еще бродило в крови хмельным коктейлем и взвинчивало эмоции на дыбы. А заодно и желания тоже.

Заводило пусковым механизмом. И бомба Беркута уже тикала. Тик‑так… тик‑так… В такт быстрого, слегка ошалелого пульса.

Время от времени напоминая о том, что он – молодой мужчина и сейчас неудовлетворен настолько, что и пищу‑то переваривать нечем – вся кровь скопилась в другом месте.

Курок буквально уже взведен. Нужно лишь чуть поднажать – и выстрел.

Спустя некоторое время к Беркуту подошла официантка. Одна из тех, что обслуживали вип‑клиентов.

– Вам еще что‑нибудь нужно?

Беркут откинулся на спинку кресла.

– Вот те две женщины. Что они заказывали и что смотрели, но не заказали?

Официантка бодро отчеканила:

– Крашеная блондинка заказывала пасту, много‑много коктейлей и еще пасту. А потом тирамису и еще много коктейлей. Шатенка заказала пиццу и, по‑моему, хотела чизкейк.

– Принеси ей. Я оплачу.

– Какой?

– А какой у вас самый свежий?

– Фисташковый.