Затянутое королевство: Приговор Лазаря

Например, Стойкие и Яростные носят тяжёлые комплекты брони с округлыми плечами и панцирной обкладкой. Широкие в тазу, аки основание дозорной башни, и утягивающие талию, они обеспечивают надёжную защиту. Чтобы воины различали друг друга в пылу сражения, пластины их нагрудников своими соединениями образуют рисунок в форме четырёхконечной звезды. Её края покрыты позолотой – письменами о принципах григоров на языке старых гинов.

В отличие от своих мощных соратников Разящие и Неуловимые предпочитают лёгкие доспехи, закрывающие лишь самые важные части тела. Комбинация кожаных подкладок, утягивающих ремней и краниумных вставок позволяет им сохранять манёвренность и не бояться покинуть поле брани одними из первых, не забрав на тот свет пару десятков врагов. Наплечники и наколенники Разящих приспособлены для стрельбы, а один, но мощный наплечник Неуловимого, спускающийся от плеча до самого локтя, отлитый из чистого краниума без примесей, работает, как таранный щит, коим оный григор буквально врезается в челюсть врага, лишая того равновесия.

Даже шлемы защитников короны отличаются в зависимости от их учения. Вытянутый и остроконечный, со спрятанной внутри смягчающей подкладкой на затылке – носят Яростные. Округлый, крепко окаймляющий челюсть забралом – украшает голову Стойких. Лёгкий, напоминающий лик волка, с подвижным забралом, кое григор вправе отбросить одним лёгким движением, носят Разящие. И только Неуловимые предпочитают кожаный капюшон в тандеме с бронзовым ликом Джулста. Он как маска, вторая кожа.

Помимо принципов службы григоров, все они придерживаются свода правил.

Имеют право любить лишь одну, кою возьмут в законные жены. Не используют волшбу, оставляя за кудесниками, чаровницами и элемантами право помощи в бою. Пав ниц пред королём или главой клана, григоры никогда не говорят первыми, за исключением дружеских бесед, далёких от службы.

Все эти правила чернобронные воины знают наизусть. Каждый из них уважает традиции, кои стали достоянием старых и новых гинов благодаря великому Халлендору и его столице Сангерхъему.

Равус и остальные как раз подбирались к нему.

 

 

***

 

Его прозвали Домом Песен. Все самые известные тексты земель Драо родились за стеной из белого урдвика. Поднимаясь до бескрайних небес, она окружала город, точно непробиваемый авангард Стойких, и во времена Великой Войны Четырёх Гербов никто не смог её преодолеть. Прекраснейший из уголков Халлендора остался нетронутым на радость богам. Те, кто возводил этот город, будто ждали их с минуты на минуту и потому приложили максимум стараний. Дороги улиц Стенграда были выложены плоским камнем, просторны и вычищены, подобно покоям короля. Пройди по ним полк григоров, ведущий по правую руку табун лошадей, всё равно осталось бы место для пары теснящихся повозок.

И, кстати, о них… Самые разные колымаги то и дело колесили туда‑сюда под улюлюканье купцов, зазывающих гостей города или местных любителей бестолковых побрякушек на любой вкус и цвет. Приезжие провинциалы – народ скупой: лишнюю монету из них не вытянешь. Благо, столичных покупателей набиралось немало, ибо облагороженные зеленью и цветами всех оттенков районы изобиловали заселёнными домами. От небольших одноэтажных жилищ, радовавших глаз своей простотой и аккуратностью, до усадебных особняков, пышущих достатком. Там злато и серебро текло через край, пусть камень и дерево во всех постройках были одинаковы, с какой стороны ни посмотри.

Подбор материала для строительства в Сангерхъеме – это отдельный вид искусства. Каждому дому полагалась быть прочным, как крепость, и даже землепашеские пристанища не являлись исключением. Король Лавгут обещал Халлендору безопасность и не нарушил данное слово. В его мировоззрении простой люд представлял собой основную силу государства, ибо григоры ничего не могли без поддержки и веры.

В учении Древних говорилось: «Правитель молвит от лица подданных, несёт их желания в мир и смиренно исполняет. Ему нужен оплот – дворец, пылающий отвагой». В Сангерхъеме как раз нашёлся подходящий – Краунфар, он же Пик Знамения. В отличие от Тсандера, Мауторна и Войтшира, где дворцы располагались ближе к северу столицы, Халлендор избрал путь центра. Все дороги Сангерхъема тянулись к замку Лавгута, будто нити паутины. Опоясывая его, они образовывали обширное ярмарочное кольцо. Там часто проводили праздники, всевозможные сборища и городские состязания. На них жители Сангерхъема старались одеться во что‑нибудь достойное, сменяя рабочую одежду из дешёвых тканей на приличные кафтаны или пиджаки, благо, таких было навалом у портных, с радостью сдававших товары напрокат.

Теперь, когда каждый камень Сангерхъема поднят с земли, и вопросы причастия более не тяготят разум, пора нам вернуться к прежнему курсу истории.

После того, как отряд Рейме распрощался с Равусом, пообещав прийти на помощь в случае нужды, Избранный Кузней и его компаньоны Польдаар и Уэйн направились к ярмарочному кольцу, чтобы встретиться с Лавгутом. В пятый день пятого месяца тот выступал перед народом и внимал его чаяниям. Монарх сообщал о грядущих переменах и принимал справедливые реформы. Стоит ли говорить, что люду было не протолкнуться? Тысячи радостных жителей Сангерхъема собирались у кольца Краунфара и просили, и просили, и просили…

– Не отставайте, – проговорил Равус, поправив маскировочную накидку. – Если вы потеряетесь в толпе этих идиотов, я вас искать не буду. После болтовни с Орнийским, собираемся в корчме у Кернила. Там хороший эль и посидеть можно тихо.

Последнее заставило Польдаара недовольно всхлипнуть.

– М‑да… Тихо – это очень хорошо. Халлендорцы – народ шабутной, они даже от кирианцев шугаются, не говоря о таких, как мы.

– А чем им не угодил темнокожий люд? – оживился Уэйн, протиснувшись между двух дев с корзинками. Те несли королю угощение – яблоки и груши, что будут проверены его слугами.

– Не то чтобы не угодил… Это слишком громкое заявление. Просто кирианцы слишком отличаются от белокожих жителей больших материков. Они не сражаются холодным оружием, потому что считают его грязным придатком былых времён. Вместо мечей и копий у них исключительно элемантия, а вместо войн и политических дрязг – мир и благодать. Иногда мне кажется, что они с лёгкостью могли бы навязать нам всё это, но им подобные предприятия видимо не интересны. Они даже не видят смысла разделять гинов на старых и новых. У вас разница, ребята, только в родословной и оттенке глаз. У старых – тёмные, у новых – светлые. Вот и всё. Отсюда – и трения, и волнения. Никто не любит тех, кто превосходит их хоть в чём‑то.

– Хм… Я знал об этом, но никогда не думал, что столь незначительные детали могут породить косые взгляды. Наверное, тут основную роль играет моя неопытность.

– Это значительные детали, поверь мне, Уэйн.

– Вы наговорились? – вмешался Избранный Кузней. – Мы пришли. Вон, смотрите король идёт. Руки раздвигает, будто народ обнимает…

Равус был прав. На трибуну в центре кольца Краунфара под оглушительные аплодисменты вышел не кто иной, как Лавгут Орнийский. Народ встретил его тысячей искренних улыбок, словно для него правитель‑узурпатор представлялся непогрешимым отблеском богов во плоти.