Зеркало тёмного короля

 

Теперь Милайбрея понимала, о чём говорила её кормилица и почему все так восхищались им. Поговаривали, что нет такой женщины во всех королевствах, сердце которой не смог бы завоевать принц Эдгард.

– О‑о‑о, – произнесла Милайбрея, – он и вправду очень красив, – растаяла она от взгляда с портрета. – Благодарю тебя, нянечка, – обняла её принцесса, а потом ещё раз взглянула на холст, – я могу оставить портрет у себя? – прижала она его к своей груди.

– Всё для моей королевы, – ответила нянечка, проводя нежно рукой по щеке Милайбреи, а потом добавила, – но извините, моя принцесса, не в этот раз: ведь я его тайком взяла у нашего короля, подозревая, что вам будет интересно. Но если ваш отец обнаружит пропажу, то мне несдобровать.

Принцесса скривила губы.

– Почему он мне сам не показал? – возмутилась она.

– Отцовский эгоизм, – благодушно ответила кормилица, – он успокоился, что дочь выходит замуж за достойного человека. А понравился бы он вам или нет – это уже не имеет значения, по его мнению.

Милайбрею слегка обидело сказанное кормилицей, но она быстро успокоилась, потому что принц ей действительно понравился, а остальное, по правде, уже не имело большого значения для неё.

– Уже поздно, моя принцесса, – сказала нянечка, доставая ночную сорочку Милайбреи, – вам завтра предстоит дальняя и изнурительная дорога.

– Нянечка, я кажется влюбилась – я чувствую себя… Как это объяснить… Воздушно… – сказала Милайбрея, просовывая голову в ночную рубашку.

Кормилица улыбнулась.

Потом Милайбрея вскочила на кровать и воодушевленно выкрикнула:

– Воздушно! – начала она кружиться на кровати, закрыв глаза, а потом рухнула, как будто в обмороке. – Ах, Эдгард! – восхищенно вздохнула принцесса, открыв глаза.

 

Глава Пятая. Любовь моя

 

Последнюю ночь перед отъездом Милайбрея всё никак не могла наговориться с кормилицей. Принцесса вдруг вскочила и, усевшись на кровати и обнимая подушку, обратилась к нянечке, которая укладывала последние платья в сундук.

– Нянечка, расскажи мне про свою любовь.

– Уже очень поздно, – ответила она, но Милайбрея настаивала:

– Ну пожалуйста, – скривила она личико, как часто делала в детстве, когда ей чего‑то очень хотелось.

– Хорошо, – растаяла нянечка, увидев такое знакомое ей выражение, перед которым она не могла никогда устоять.