Жилой комплекс «Курицын»
Минут сорок Клёнов шёпотом не то запугивал, не то инструктировал Сашу о правилах этикета в дамском обществе и успел порядком надоесть, а Саша размышлял о котировках понятия «кандидат». Если она кандидат в доктора, а я кандидат в мастера спорта, то кто из нас кого должен дожидаться…
Вдруг Клёнов заорал дрожащим фальцетом:
– Галина Павловна!
С другого конца длинного широкого коридора к ним неспешно плыла женщина‑женщина. Аркадий Петрович подорвался с места и на цыпочках засеменил ей навстречу.
– Галина Павловна, с Новым годом вас, с новым счастьем!
Пока растерявшийся застройщик сомневался насчёт своего поведения, Третьякова проплыла мимо его раздумий в свой кабинет, а неумолкающий Клёнов с помощью ужаса в глазах пригласил туда и Сашу.
Женщина‑женщина водрузилась на трон и молвила Саше, не глядя при этом на него:
– Молодой человек, все пересдачи по расписанию.
Саша почувствовал медленное закипание и чуть было не указал Галине Павловне на сорокаминутное опоздание, как Клёнов разрядил обстановку:
– Это Александр Сергеевич, наш заказчик! Я вам говорил по теле…
– У меня не много времени, – перебила Третьякова, и Аркадий Петрович услужливо накрыл стол генеральным планом будущего двора. Саша ещё раз залюбовался.
Архитектор встала и с минуту смотрела на ватман, затем молча подхватила лист, неровно согнула его, а точнее, смяла, чтобы интересующий участок плана оказался перед самым носом в положении «сидя», и плюхнулась на трон. Теперь ходокам ничего не было видно. Ещё минуту она молчала, а потом вынесла вердикт:
– Угу, оставьте, я посмотрю.
Клёнов кивнул и послушно приподнял ягодицы.
– Подождите, – неожиданно сказал Саша, – мы хотели поговорить об архитектурном облике дома.
У Клёнова от ужаса запотели очки.
– Я же сказала, мне надо посмотреть, – ответила Третьякова разборчиво, как дебилу.
– Нет, – упорствовал Саша. Он полмесяца грезил домами и не собирался расходиться без результата. – Я подготовил несколько картинок для примера, вот, смотрите…
Самолюбие Галины Павловны было задето до глубины души. Никогда она не опускалась до того, чтобы смотреть что‑то у кого‑то с экрана смартфона, даже за деньги.
– Молодой человек, в условиях сложившейся городской застройки художник обязан ориентироваться на окружающую ситуацию, на применяемые в данной местности материалы и, конечно, на строительные нормы и правила, – сказала она высокопарно. – Наш разговор сейчас будет просто пустым, пока я не ознакомлюсь с вашим объектом ближе.
Третьякова решительно встала, что обычно означает приглашение к выходу, но, к несчастью, Саша не владел языком деловых встреч и потому продолжил:
– И ещё. Можно где‑нибудь увидеть ваши работы?
Такой наглости Галина Павловна не помнила с тех пор, как пять лет назад один студент назвал её Галиной Николаевной, после чего почти сразу же ушёл в армию. Трагическим голосом она произнесла:
– Если вы пришли сюда терять моё время…
Вообще, Саша умел общаться с женщинами. Когда долго занимаешься установкой металлических дверей, научаешься строить отношения с разными дамами: и с начальницами, и с пенсионерками, и с идиотками. Если женщина сердится, нужно вежливо извиниться и продолжать диалог. Так он и сделал.
– Я не хотел обидеть вас. Мне важно всего лишь донести до вас то, какой дом я точно не хочу. Например, вот, чем застроен наш город…
Не замечая, как вытягивается лицо Третьяковой, Саша листал на экране образцы чудовищной архитектуры, а Клёнов тихо терял сознание, потому что две трети примеров принадлежали перу Галины Павловны. Сама Третьякова не могла не узнать своих домов, но и сознаться в авторстве тоже не могла, поэтому прикинулась слабовидящей. Начитанный Саша оперировал словами известных блогеров, которые никогда не стеснялись в выражениях. На словах «кирпич цвета детской неожиданности» архитектор тихо молвила:
– Довольно, я поняла, чего бы вам точно не хотелось.
Напоследок Саша заставил её назвать срок рассмотрения его вопроса и только после этого покинул измочаленную женщину. Его запал ещё далеко не иссяк, поэтому за дверями Саша тут же взял за жабры Клёнова, который выполз из кабинета мыча.
– Аркадий Петрович, эта женщина не сорвёт нам сроки?
Клёнов убедительно замотал головой и зафыркал, дескать, как Саша мог такое подумать про Галину Павловну.
– Ладно, – согласился Саша, – а как движется наше проектирование? Что вы нам должны выдать к сегодняшнему дню?
– Помилуйте, Александр Сергеевич, но ведь на месте будущего дома стоят развалины дома старого! Как проводить изыскания? Я‑то думал, что вы занимаетесь этим вопросом!
Ловкач Клёнов только что отыграл себе месяц бездействия, да ещё и выставил виноватым заказчика.
Представители анархии
Доломать и вывезти на свалку кучу древней рухляди? Плёвое дело для профессионала Сашиного уровня. Поставил бригаду подсобников, заказал технику. Забот на один день. Что могло пойти не так?
– Саня, тут какие‑то два хрена тебя спрашивают, – позвонил бригадир.
– Какие ещё два хрена?
– А я знаю?.. А? – Последнее междометие было крикнуто мимо трубки, и кто‑то издалека тихо представился. – Представители анархии! – перевёл бригадир. – Так ты подъедешь или что?
– Подъеду.
«Представители анархии» оказались представителями епархии. Отец Вениамин – пузатый с рыжей бородой. Отец Никодим – худой с сивой бородой.
– Не божеское дело ты затеял, Александр, – сказал отец Вениамин. Он наклонил голову и повернулся к Саше боком, как бы приглашая за собой. Саша интуитивно последовал за ним. Так они начали бродить по кругу. Отец Вениамин вышагивал, склонив голову и сомкнув пальцы на животе, а за его левым плечом поспевал Саша, послушно поворачивая. Отец Никодим наблюдал из центра круга за их брожением, перекидывая чётки, как таксист.
– Это святое место, Саша, тут до́лжно быть храму. – Разговор начался в деловом ключе.
– В смысле? – ошалел Саша. – Ведь эта земля в собственности! Все документы в порядке!
– У людей одни законы, а у Бога – другие, – парировал поп. – Ты молод, Александр, нельзя жизнь начинать с такого греха.
