Жилой комплекс «Курицын»

Вот картинка и сложилась. И внезапная осторожность шефа, и впервые в жизни закрытый клуб, и так называемые учения. Да и тот глухой, понятное дело, никакой не глухой.

Тем временем мать причитала уже по третьему кругу:

– Ах, куда ж тебя занесло? Ох, это же всё не твоё! Уж ты там не суйся, уж ты поберегись, а будут спрашивать, говори, что ничего не знаешь, он же бандит, бандит…

Пожалуй, мечтая о капле определённости, Саша не это имел в виду. Он сидел в кромешной темноте и такой же тишине. Голова не соображала, конечности не слушались, глаза не моргали. Исправно работал только кишечник – за последние шесть часов он несколько раз сгонял хозяина в туалет.

– Скоро придут и за мной, – решил Саша, обречённо собрал пакет с вещами для тюрьмы и поставил в прихожей. Там было всё, что в кино обычно требовалось невиновным заключённым. Недоставало только Библии с маленьким молоточком внутри.

Все мысли вертелись вокруг чёртовых денег. Избавиться – шеф убьёт. Оставить у себя – посадят. Трое суток за ним никто не приходил. Насколько Саша разбирался в оперативно‑розыскной деятельности, его должны были схватить ещё тогда, в воскресенье. Свет в эти дни он не включал. Пока было светло, делал что‑то по дому. Когда темнело, довольствовался огнями с улицы и впадал в анабиоз. Спать он не мог.

Судя по новостям, шефу вменяли нехилый букет. Организация преступной группы, вымогательства, убийства и прочий криминал. По этим делам в розыск были объявлены несколько человек, половину из которых Саша знал, других не знал, но Поповых среди всех них не было.

К исходу третьего дня, когда звук собственного сердца стал мешать Саше думать, в голове вдруг появилась спасительная мысль, подарившая слабую надежду на успокоение:

– Пойду и сдамся сам! А что такого? Сколько мне дадут? Я ничего не крал, никого не убивал. Ну от силы лет пять… Ну семь… Выйду ещё молодым. Говорят, в сорок лет жизнь только начинается.

И в этих приятных мыслях Саша неожиданно уснул, как маленький, и проспал без кошмарных сновидений до самого обеда. Проснувшись, он с удивлением обнаружил, что пропустил телефонный звонок, да какой! Пожалуй, не было на свете человека в этот миг, которому Саша мог бы довериться сильней. Он тут же перезвонил.

– Саша? Здравствуй, это Алексей Алексеевич.

– Здравствуйте, Алексей Алексеевич!

– Ага… Саша, ты почему на тренировки не приходишь?

Последний раз Алексей Алексеевич задавал этот вопрос лет пятнадцать тому назад, когда Саша гулял с девочками и пробовал пиво.

– Я приду, Алексей Алексеевич.

– Ты давай, приходи, Саша. Мне к апрелю надо кого‑то против Кличко поставить, хе‑хе‑хе.

Саша улыбнулся шутке любимого тренера и почувствовал облегчение. Разумеется, это был сигнал от шефа. А дальше будет легко. Пойти в клуб, послушать тренера, а там скажут, что делать. Новость окрыляла. Вернулась способность дышать свободно. Он наконец‑то включил свет, с аппетитом поел и даже ни с того ни с сего вымыл полы.

Но вот незадача. Куда спрятать сумку? Саша подумал и решил оставить её посередине комнаты. Если придут воровать, всё равно украдут, правильно? Так и нечего тут… Уже одевшись, он попёрся из прихожей в ботинках и убрал сумку в шкаф. Ещё через минуту снова вернулся и перепрятал в диван‑кровать.

 

Любимый Алексей Алексеевич в неизменной олимпийке с двумя шнурками на шее. На одном шнурке секундомер, а на другом свисток. Иногда в азарте тренер промахивался и пытался дунуть в секундомер или засечь время на свистке.

Когда‑то Алексей Алексеевич угадал Сашину душу, потому и стал любимым. Саша, видите ли, был странный боксёр. Выкладываться на каждой тренировке, спарринговаться – это он любил, если не сказать обожал, но когда речь шла о соревнованиях… У Саши не укладывался в голове сам принцип состязания.

«А зачем?» – стоял в его глазах немой вопрос. Одно дело боксировать с друзьями в зале – это как сыграть в приятную игру. Тут Саша никогда не тушевался и слыл в клубе добрым бойцом. Но когда на ринге твой друг собирается всерьёз с тобой разделаться… И эти подленькие хитрости: бодается, хватает за руки или наберёт очков и бегает. Очень это всё было Саше не по нутру, и со всех соревнований он стабильно возвращался без медалей.

Конечно, тренеры команды такого спортсмена считали тунеядцем. Каждый разбор полётов начинался и заканчивался обсуждением Сашиной персоны. «Оставьте парня! – сказал тогда Алексей Алексеевич. – Разве не может человек быть выше ваших глупостей? Ему нужен смысл, а в соревнованиях он его не видит! Пусть ходит в своё удовольствие».

И от Саши отстали.

– А ты чего, заниматься‑то не будешь? – спросил тренер.

Тут Саша сообразил, что явился, как именинник, не взяв с собой ничего для тренировки. От нелёгких событий он уже совсем разучился думать и только надеялся, что кто‑нибудь сделает это за него, например Алексей Алексеевич, который не хранит дома чужого миллиона долларов и поэтому может мыслить. Они отошли подальше от посторонних глаз и ушей.

– Значит, Саня, велено задать тебе два вопроса. Лично я вообще ни одного из них не понял, но мне и не нужно. Первый вопрос звучит так: каша у тебя?

– У меня.

– Экий ты прыткий. Не спеши, подумай.

Саша подумал. Очевидно, ветер дует от шефа. Единственный неразрешённый вопрос между ними – это сумка, которая томится в диване‑кровати. И несмотря на то что таким словом её содержимое никогда не называлось, было понятно, что речь шла о денежках, нале, кэше.

– Каша точно у меня, – ответил он.

– Хорошо. Тогда второй вопрос. А хвост у тебя есть? Нет, не так. За тобой хвост есть? Подумай хорошенько.

Саша подумал хорошенько. Это слово он знал, но раз тренер просил подумать, Саша из вежливости ему подыграл.

– Хвоста нет.

– Ну и хорошо. Тогда вот что тебе велено передать. Береги кашу, не высовывайся, жди. Понял?

Саша немножко опешил. Вообще‑то, он ожидал, что сегодня его избавят от всей этой каши. Алексей Алексеевич, не дождавшись ответа, заключил:

– Ну ты, значит, разбирайся. – И, понимая, что из них двоих голова работает только у одного, Алексей Алексеевич произнёс медленно, как для даунёнка: – Не забывай ходить на тренировки.

Уходя, Саша вдруг понял, что стоит возле двери шефа. Сюда в прошедшее воскресенье он должен был принести злосчастный миллион. Табличка с гербом и флагом гласила:

«Общественная приёмная депутата областного собрания Захарченко И. В.»

Еле заметный вертикальный пропил в том самом месте, где проходят ригели замка, безмолвно хранил тайну разыгравшейся драмы. «А ведь это была усиленная дверь. Плюс две тысячи к прайсу», – подумал Саша и поспешил покинуть гнетущее место.