Жизнь после предательства
– Ты что, блядь, глухая что ли? Или прикидываешься? Не буду я ничего есть и уколы мне не надо, я жить все равно не буду.
– Ну‑ну…поговори пока. – накладывает в тарелку из банки домашнюю лапшу, берет ложку и садится передо мной на стул. – Рот сам будешь открывать или медбрата позвать?
– Слушай отъебись от меня, сказал, не буду…ничего не буду. Что вы ко мне все прицепились а? Что у вас дел больше нет, только меня тут жалеть, да решать, как мне теперь жить? – буркнул и отвернулся опять к стене.
– Игнааат, ну Игнат…ну пожалуйста, покушай, а? У меня две недели практика после третьего курса. Я хочу быть военным врачом, вот и попросилась на практику в этот военный госпиталь, не ломай мне карьеру, ладно? Ну пожалуйста…– так жалобно начала говорить Юля, что мне стало ее жалко, что я прицепился к девчонке…она что ли виновата в моих бедах, ну ладно, так уж и быть…поем…тем более, что жрать охота по страшному, я уже две недели бойкотирую, почти ничего не ем, только то, что мама уговорит съесть.
– Ну ладно, давай сюда свою лапшу, поем, только давай я сам, руки‑то у меня на месте…– девушка дала мне миску с лапшой и ложку, блять, как вкусно пахнет, мне кажется, что я сейчас помру от голода…
ГЛАВА 8
Я уже заканчиваю третий курс медицинского института. Ещё четыре года учиться, выбрала специальность – хирургия. Хочу спасать людей, лечить, оперировать. Очень нравится моя специальность. Чувствую себя на своем месте, параллельно подрабатываю в аптеке уже больше двух лет. Во‑первых, не хочется финансово от родителей зависеть. А, во‑вторых, это опыт, запоминаешь название лекарств, какое от чего…мне для профессии это нужно.
Инга уже больше года как переехала жить к Игнату, вроде бы у них все серьезно, но в Загс не спешат почему‑то…Он Ингу обожает, это прям видно невооруженным глазом. В те редкие приезды к нам домой, когда родители звали их на ужин или на какое‑нибудь семейное мероприятие, Игнат не на минуту от нее не отходил, любой каприз, любое желание…зая, хочу сок…зая, сделай массаж…тьфу ты, не могу на это без содрогания смотреть…потому что…поняла, что безумно люблю парня своей сестры, просто до трясучки. Поэтому стараюсь как можно реже с ними пересекаться, особенно когда они вместе. Потому что не могу на это спокойно смотреть, потому что сердце рвется на куски от неразделенной любви, в душе один пепел. Ну за что Инге такое счастье привалило? За что? Хоть она и моя сестра и я ее люблю, но я‑то знаю и называю вещи своими именами. Инга – красивая кукла, без мозгов, она просто понимаете…она такая…девочка‑праздник, девочка‑зажигалка…без привязанностей, без штампов…Я же все вижу, мы же с нею одной крови. Как Игнат в командировку, так новый хахаль тут как тут, где она, зараза, их цепляет? А пару недель назад он опять уехал, но вернулся ли уже, я не знаю. Инга не говорила и вообще собралась, и укатила на курорт, хотя, насколько я знаю, они должны были вместе лететь в Египет на две недели…странно.
Слышу, звонят в дверь. Мамы с папой нет дома, кто это, интересно.
Спускаюсь на первый этаж, подхожу к домофону.
– Слушаю. – на экране женщина…да это же мама Игната, однажды мы звали его родителей к нам на юбилей папы. – Здравствуйте, Надежда Витальевна, сейчас открою, заходите, собаки нет.
Щелкаю замком и иду к входной двери встречать гостью. Мама Игната мне показалась тогда такой молодой, очень красивой, сразу было видно чьи такие красивые черты лица у парня, он точная копия мамы. Она показалась мне такой современной, модно одетой…но сейчас, глядя на приближающуюся ко мне женщину, я была просто в шоке…она так постарела за эти два месяца, прошедшие с юбилея папы. На ее лице было написано такое страдание, как будто она кого‑то только что похоронила…Игнат?!? Я не удержалась на месте и рванула к ней, перескакивая через две ступеньки.
– Что‑то с Игнатом?! Его убили?! – последнее слово я уже прокричала, заливаясь слезами. Нееет…нет…господи, прошу тебя, только не мой любимый, боженька, не допусти этого…– Прошу вас, не молчите…
– Нет, что ты, нет…Игнатка жив…почти…– женщина опустилась на колени и горько заплакала, опустив голову низко к земле, ее плечи сотрясались от рыданий. – Ой, за что же нам такое горе…
– Жив? Слава тебе, Господи! А что же вы тогда плачете? Ну‑ка вставайте, пошлите в дом, там все мне расскажите. Давайте, давайте, вставайте… – подняла плачущую женщину и повела ее в дом. – Подождите, не плачьте, а то я ничего понять не могу.
Заходим в дом, усаживаю Надежду Витальевну на диван и бегу за стаканом воды и валерьянкой. Накапав двадцать капель в стакан, добавив туда же водички, отдаю его женщине в руки и слежу, чтобы она выпила все до конца. Она выпила лекарство и надолго застыла в одной поре, глядя куда‑то на стену…
– Я пришла к Инге, ты прости, что тебе пришлось это увидеть…– Мама Игната начала оглядываться по сторонам. – Она дома? Мне срочно нужно её увидеть…это вопрос жизни и смерти…пожалуйста…
– Подождите, не волнуйтесь вы так. Расскажите все по порядку. – меня саму уже начинало колотить, в голове мысли скакали одна быстрее другой…если он жив, то почему она так плачет…и почему ищет Ингу…вопрос…
– Игнат ранен…очень серьезно ранен…ему оторвало ступню на левой ноге…– Надежда Витальевна была под действием успокоительного, поэтому, наверное, говорила спокойно, а может уже свыклась с этой бедой…но меня начало так колотить, что я боялась потерять сознание, поэтому экстренно начала капать в стакан лекарство и для себя. Мне надо быть с холодной головой, мне нельзя расклеиваться, он в беде, я должна помочь ему…– Я пришла просить Ингу изменить свое решение.
– Какое решение? – я даже перестала капать валерьянку и уставилась на женщину.
– Она бросила моего мальчика, когда узнала, что он теперь калека…
– Вот скотина…извините, пожалуйста, вырвалось…как бросила? И что значит калека? Он что лежачий? Отнялись ноги? – я сама уже начинала мелко истерить.
– Нет, нет. Больше ничего не пострадало. Руки работают, голова, тело…все нормально…только нога…ступню раздробило, не смогли спасти. Уже почти две недели в госпитале лежит…Просто…он жить не хочет, она его бросила…совсем…я хотела ее попросить, чтобы она вернулась, чтобы сделала вид, что любит его, а то он вообще духом упал. Где она? – женщина начала снова оглядываться в поисках моей сестры.
– К‑как бросила? Инга бросила Игната? Не может этого быть…они же уже давно вместе…дело вроде к свадьбе идет…– и тут в моей голове начал складываться пазл…я‑то свою сестру хорошо знаю, она запросто могла бросить парня просто потому, что он стал не дееспособным, вот дура. – Подождите, Надежда Витальевна, я сейчас попробую ей позвонить и все узнать, может вы все не так поняли, они же так любят друг друга.
– Ну, как оказалось, любил он…и сейчас любит, и ждет, хоть и вида не показывает. Юлечка, пожалуйста, солнышко…ты найди её, пусть она не хочет жить с калекой, её тоже можно понять, она молодая, красивая…но пусть она пока притворится что ли, пока сынок не выздоровеет, это его убьет…пожалуйста, – мне так было её жалко, она сидела, уже не истеря, а слезы непрерывным потоком лились из ее глаз. – Разве можно было бросить человека в такой тяжелой ситуации? Неужели у нее нет сердца? Ведь даже больную собаку не бросишь, пока не вылечишь.
