Зимовье

– Ты что, дурачок? Зачем ты с ними дружишь?

Кирилл бычился, огрызался: «сама ты дура, Дашка».

Сейчас забор дома, в котором Даша выросла, был высокий, из непроницаемого профнастила. А вот соседский оставался всё таким же. Деревянный невысокий штакетник, который летом покрасили ярким красным цветом. В самом углу участка справа раскинулась огромная ветвистая черёмуха, сейчас вся укрытая снегом, как гора. Эта черёмуха расползлась порослью вдоль правой стороны участка, пару лет назад Дарья выкопала маленький отросточек и посадила его вместе с Людмилой Северовной на территории Зимовья.

Калитка, как всегда, на крючке. Даша его привычно скинула и вошла. Дорожка к дому была расчищена на две трети, как будто кто‑то начал, но бросил. Остальные несколько метров были просто вытоптаны, двоим не разминуться. С козырька над крыльцом не сбили сосульки, они весело блестели на солнце. Дарья глянула на них, прищурив один глаз, и зашла на видавшее виды, скрипучее крыльцо.

Дверь оказалась не закрыта. Дарья прошла через сенцы, сняла там ботинки, верхнюю одежду и вошла в дом. Здесь тепло, сладко и кисло пахло овощной зажаркой для борща. Даже слышно было, как за тонкой стенкой на электрической плите бурлило. Глубоко вдохнув, Даша улыбнулась и громко поздоровалась:

– Здравствуйте!

За стенкой загрохотала ложка, её уронили от неожиданности. Тётя Света вынырнула из‑за стенки, как деловитая белка. Она была невысокой, плотно сбитой, всегда немного удивлённой и встревоженной скуластой алтайкой. Кирилл на неё очень похож, разве что всегда был не удивлённым, а сердитым. Все поколения их семьи жили в этой деревне, теперь уже никто и не помнил: это им фамилию дали в честь посёлка, или посёлок назвали в честь целой улицы разных Тургаевых.

– Батюшки! – тётя Света вытерла левую руку о цветастый фартук и покрутилась на месте, придумывая, куда ей деть половник, который держала в правой. – Дашечка! Как хорошо, ну как хорошо, что ты приехала!

Не найдя, куда деть половник, тетя Света бросила его на стол прямо через проход, и шагнула к Дарье, чтобы обняться. Глаза у неё заблестели, казалось, она вот‑вот расплачется. Что ж такое, у тёти Светы глаза всегда на мокром месте.

Когда Даше и Кириллу только‑только исполнилось двенадцать, во время весенних каникул, компания, к которой прибился Кирилл, сбежала из дома, их не было чуть больше суток. Тётя Света рыдала на кухне у Веры Осокиной и не знала, что делать. Кирилл рос без отца, мать день и ночь работала на звероферме, и времени следить за сыном у неё было не много. Резкая и скорая на решения Вера тогда предложила сходить, поискать пакостника. Дашка увязалась с ними. Взрослые пошли по небольшому пролеску, уходящему в овраг за деревней. Там часто любили сидеть подростки, жарить шашлыки, ломать кусты неуёмной активностью и закидывать всё мусором. Но Даша краем уха слышала, как всю зиму парни заговорщически перешептывались о заброшенных зерновых складах за деревней.

Конечно, они были там. Грелись в разбитом сарае у костра. Их было четверо с Кириллом. Все лакали по кругу из горла тёмной бутылки, а Кирилл лакал больше всех, громко смеялся и неумело матерился. Старшие парни Дарье обрадовались, раскинули руки, зазывая присоединиться. Кирилл зыркнул на неё и рявкнул: «Пошла отсюда!». «Кирилл, пойдём домой», – испуганно промямлила Даша. Парни тут же загоготали, как гуси, весело и зло. «Кирилл, пойдём домой», – передразнили они. Кирилл еще раз зло крикнул, отсылая давнюю подругу подальше, но было поздно. Компания поднялась с мест, Кирилл тоже вскочил, сразу затерявшись среди рослых плечистых дружков. В руках у него была недопитая бутылка. Он протиснулся ближе, когда Дашку схватили за руку и дёрнули вперёд. Кирилл крутанулся между дружками, испуганная Даша хотела его схватить за руку, но ладонь упала на бутылку и вырвала её. Парни напирали, Дашка, саму себя не помня, ударила бутылкой наотмашь. Замах наискосок соскользнул верзиле по плечу. Тот шарахнулся в сторону, и удар рухнул прямо на голову тут же стоявшего Кирилла, заливая всех пивной вонью. Кирилл заорал от боли, Дарья заорала от испуга. На улице чужой мужик услышал вопли и заорал: «Эй? Чего там творите?!». Подростки вывалились из дверного проёма сарая мимо мелкотни. Кирилл зажимал рану на голову, но кровь просачивалась сквозь пальцы и заливала глаз. Он её отирал другой рукой, но она стекала снова и снова.