Зимовье

– … с бурыми потёртыми следами, внешне похожими на следы крови, – прокомментировал оперативник, показывая оружие всем присутствующим и даже Дарье. – За что задержаны знаете?

Шохов отрицательно елозил головой из стороны в сторону, сдирая кожу лица о ледяную корку.

– Не надо брыкаться, гражданин, – почти вежливо сказал полицейский, крепко фиксируя локоть буйного Шохова. – Вам придётся проехать с нами, Виталий Николаевич, для выяснения обстоятельств совершения преступления.

Второй полицейский быстро сковал руки задержанного наручниками, после чего оба сотрудника поставили Шохова на ноги и бодро увели в УАЗ. Всё, что обнаружили в карманах упаковали и забрали, взяв у Дарьи подпись и контактные данные. Полицейские сработали насколько быстро, что Даша сразу и не сообразила, откуда у буйного мужика нож «со следами, похожими на кровь». И только когда обе полицейские машины уехали с территории центра, вдруг встрепенулась и подумала: на кого это он успел напасть?..

Дарья почувствовала, будто угол здания всё еще давил на неё, вжимая быстро бьющееся сердце в передние рёбра. Она догадалась, но ответить на этот вопрос самой себе не смогла, даже мысленно. За металлической дверью лязгнул тяжелый засов, запирающий изнутри. На улицу выглянули две взволнованные женщины, Катерина и Ульяна. Они кутались в куртки и нервно приглаживали волосы, но ветер их всё равно швырял из стороны в сторону.

– Даша, с вами всё в порядке? – обеспокоенно спросила одна из них, что была помоложе, оглядывая бугристые следы от полицейских машин на газоне. – Мы с Улей так испугались… У нас там ваша новенькая рыдает, не останавливается.

– Я в порядке, Катя, – ответила Дарья, пытаясь понять, правду она сказала, или только притворилась, чтобы не пугать и без того перепуганных женщин. Для них здесь каждый неосторожный крик мог отменить всё, чего добилась целая группа неравнодушных людей. Что уж говорить о буянившем неуравновешенном мужике. Даша посмотрела на Катю, два раза глубоко втянула морозный, почти зимний воздух, и зашла в здание.

На первом этаже центра помощи было чуть теплее, чем на улице. Через старые деревянные окна задувал ветер, а зимой подоконники покрывала наледь, на которой подопечные центра хранили продукты. Но несмотря на холод, в коридорчике стояла Лиза в кофте, а рядом с ней Татьяна в одной серой футболке. Она громко рыдала в зелёненькое младенческое одеяльце Павлика, тревожа его и пугая. Рядом с ней, цепляясь за колено, стоял притихший Петя. Полицейские машины, которые только что забрали его отца, теперь не казались такими интересными и завораживающими, как вчера. Даша глянула на Татьяну, поздоровалась, снимая куртку, но она не обратила внимания, крепко зажмурившись. Она так и не смогла открыть глаза и посмотреть в окно на буянившего мужа точно так же, как не смогла вообще не обращать на него внимания и остаться в комнате на втором этаже.

– Ну, ничего, – ласково погладила её по плечу Лиза и выразительно посмотрела на Дарью. – «Я заснял, я заснял», – сказала она в своём стиле и подняла большой палец вверх. – Как обычно у нас здесь кино про неадеквашку и доблестную полицию, всем понравится.

– Давай это попозже обсудим… – предложила Дарья, потому что знала, поток Лизиных идей не остановить, а голова сейчас была забита другим.

Лиза согласно кивнула, осторожно развернула Татьяну и под руку повела её наверх. На втором этаже были жилые комнаты и новые пластиковые окна, которые сохраняли тепло.

Но прежде, чем подняться, догоняя ушедших женщин, Даша взяла телефон и набрала звонившего сегодня Кирилла. Он не ответил ни на первый звонок, ни на второй. Сознание тревожно подкидывало строгие фразы об оказании помощи где‑то на фоне Кирилла и сопоставляло их со всем, что сейчас произошло. Но Кирилл и в третий раз не ответил. Да что ж такое, почему же он не отвечает… Дарья решила поискать в интернете телефон отделения, в котором он работал. Там трубку сняли с первого же гудка.

– Здравствуйте. Могу я узнать, работает ли сегодня участковый Тургаев Кирилл Ильич? Он мне звонил и просил с ним связаться, – немного приукрасила Дарья, чтобы её точно выслушали.

– Представьтесь, – строго проговорили на том конце.

– Осокина Дарья Владимировна.

Полицейский несколько секунд молчал, наверное, фиксируя данные звонившего, а потом резко бросил в трубку:

– Информацию не предоставляем, – и отключился.

 

3

 

Каждая из шести групп бывшего детского сада сейчас была разделена гипсокартонной перегородкой на две комнаты. В таких комнатах обычно помещалась взрослая и детская кровати, стол, комод или шкаф, небольшой холодильник. Женщины через какое‑то время жизни в тишине и спокойствии начинали обустраивать свои временные жилища. Покупали шторы и пледы, сажали цветы и ставили их на окна в красивых цветастых горшках.

Такой была и комната Татьяны, правда без цветов. Дарья зашла и поняла, что с вечера в ней мало что изменилось. Точно так же стояла неразобранной сумка с одеждой у двери, на кровати аккуратной стопочкой постельное бельё. А под кроватью лежал Петя.

Татьяна нервно пыталась натянуть на младенца ползунки, но он кричал, дёргая ногами и у матери ничего не получалось. Длинная, совсем растрепавшаяся коса постоянно соскальзывала со спины на ребёнка. Татьяна её резким движением откидывала, но она всё равно скатывалась. Через несколько попыток она бессильно отшвырнула от себя детскую одежду. И тут же, не останавливаясь, взялась хаотично перекладывать стопку постельного белья. Пододеяльник под простынь, на простынь квадратик наволочки, но потом снова всё переложила. Раздраженно и сдавленно бросила сыну: «Вылезай из‑под кровати!», но тут же забыла об этом требовании. Павлик, не переставая кричал, и Татьяна, наконец взяла его на руки, чуть‑чуть согнувшись как от боли.

«Наверное, ей тяжело держать его на руках, всё‑таки она совсем недавно родила», – подумала Дарья.

– Как ваши дела? – спросила она, понимая по её беспорядочным, нервным движениям, что дела вряд ли улучшились. – Как вы переночевали?

Татьяна на секунду остановилась, а потом медленно повернула голову и посмотрела на Дашу через плечо. Лицо у Тани было отёкшее с синяками под глазами. Выражение испуганное и непонимающее. Со вчерашнего вечера она не поменяла перепачканную молоком футболку, не расчёсывалась и, казалось, совсем не спала.

– Как вы переночевали? – тем не менее повторила Дарья, чтобы завязать разговор нейтральной темой и, как вчера, села напротив на табуретку, которую вытащила из‑под стола.

– Переночевали?.. – вопросительно протянула Татьяна. Она выжидающе смотрела на Дарью, не понимая, почему та просто сидит напротив и спрашивает о какой‑то ерунде. – Я даже не знаю. Я просто… Мне казалось… Это просто кошмар! – сорвалась в крик Татьяна и голос её задрожал. Петя под кроватью, слыша эти интонации, сжался в крючок, засунув голову между коленками.

– Что «кошмар»?