Злая зима

Она выглянула из воротника, взмахнула густыми ресницами. Стоп. А может, это намек? Брун непроизвольно сжал руль сильнее. Девушке одиноко и холодно. Брун покосился на острые коленки, обтянутые черным капроном. Не то чтобы она в его вкусе – уж больно тонкая, явно чистокровная человечка без всяких примесей, но с другой стороны – как может быть не в его вкусе симпатичная девушка в чулках?

Эльза включила радио, гремящий рок заполнил салон, отскакивая горохом от всех поверхностей, барабаня по перепонкам. Ее духи, казалось, пропитали машину насквозь. Остро пахло грейпфрутом и немножко огурцами. Кто в здравом уме захочет пахнуть огурцом? Брун поморщился, но ничего не сказал.

 

Два месяца назад

Запах крови плыл над лестницей, и Джонни летел по ступенькам, раздувая ноздри. Клыки выступили за губы, в горле пересохло, как в старом колодце. Запах был соленым, горячим, полным страха. Свежая кровь – это не сгустившееся пойло в медицинских пакетах, отдающее пластмассой, и это значит, что альфа сорвался. Наконец‑то.

Джонни вошел без стука, замер у двери.

Синеватые прожилки бежали по светлому мраморному полу, сплетаясь в узлы вен, густея у подножия одинокого кресла, которое казалось крохотным в пустом овальном зале. Изогнутые резные ножки кресла грелись в темной шкуре. На стене напротив висела картина с водяными лилиями, сияющими в темноте, словно звезды. Больше ничего. Альфа признавал только те вещи, которые считал совершенными. За спинкой кресла застыла блондинка – идеальная красота.

Джонни направился к фигуре у панорамного окна – черному силуэту на фоне ночного неба. Альфа повернулся, серебристые глаза сверкнули, и Джонни едва сумел сдержать порыв и не упасть на колени перед создателем.

– Микаэль, – он сдержанно поклонился.

– Я не звал тебя, – ответил альфа, снова отворачиваясь к окну.

– Прости, Микаэль, я почувствовал запах.

– Да.

– Ты взял эту кровь насильно.

Альфа промолчал, спрятал руки в карманы. Джонни подошел ближе, стал рядом, но чуть позади. Ночной город раскинулся внизу лоскутным одеялом: людской центральный округ расчерчен улицами ровно, как по линейке, сверкают огни, вывески суматошно моргают – люди боятся темноты, страх заставляет отгораживаться светом от того, что таится во мраке. Звериное кольцо, опоясывающее центр, темнее: редкие билборды да россыпь окон, где маются бессонницей.

– Ты убил человечку, альфа, – обличил его Джонни. Это была девушка, несомненно, в запахе таилась сладость и желание, наверняка ей самой хотелось стать жертвой, они всегда этого хотят.

– Думаешь?

– Я хочу услышать это от тебя. Я хочу услышать приказ, узнать, что это только начало, что мы установим власть над городом!

Микаэль поднял руку, и Джонни умолк.

– Я иногда забываю, как ты молод, – полные бледные губы изогнулись в кривой усмешке. – Люди слабы, но их много. Я не стану развязывать новую охоту на ведьм. На меня охотились несколько веков, поверь, в этом нет ничего интересного. Мы живем спокойно, люди сами сдают кровь в центрах переливания или даже добровольно подставляют шеи. Почему ты никак не можешь понять, что сейчас золотое время для нас, вампиров?

– Потому что это не так! – возразил Джонни. – Мы берем жалкие капли, а можем взять все!

– Упоение властью дарит ощущение жизни. – Микаэль потрепал Джонни по плечу, и тот задрожал от ласки, как щенок. – Только ты забыл, что, по сути, мы мертвы. С каждым годом, что я ношу в груди остановившееся сердце, бессмысленной суеты все больше. Иногда я думаю – зачем я продолжаю существовать? Все потребности исчезают, мне не нужен комфорт, признание или, упаси тьма, эмоциональная близость. Я не хочу славы, мне не интересны борьба и власть. Знаешь, что осталось?

– Голод? – спросил Джонни.

– Он слабеет с годами, мой мальчик. Его можно контролировать. И это точно не то, ради чего стоит длить бытие. Красота. Эстетика – вот то, что держит меня здесь. Этот мир очень красив. И та девушка, она была восхитительна, красива тонкой красотой, которая не бросается в глаза, но на которую хочется смотреть снова и снова. В ней был свет, словно в этих цветах, – Микаэль повернулся к картине.

– И поэтому ты убил ее? – спросил Джонни. – Скажи, где тело, я все уберу. Нам не нужны проблемы.

– Но люди так хрупки и недолговечны, – продолжил Микаэль, снова отвернувшись к окну. – Я вдруг захотел это исправить.

– Смерть была ей к лицу?

– О нет, я не убил ее, не совсем, – инициировал. Она станет вампиром.

– У нас очередь на инициацию длиной со Звериное кольцо! Есть люди, готовые заплатить миллионы!

– Знаю. Больные, увечные, фанатики…

– Богатые! Нам нужны деньги, чтобы поддерживать достойный уровень жизни.

Микаэль равнодушно глянул на Джонни.

– К тому же у нас нет свободной квоты! – не сдавался тот. – Ты так ценишь спокойствие, а сам создал скандал на ровном месте.

– Кэти, подойди сюда, милая, – позвал альфа.

Блондинка прошла мимо Джонни, остановилась перед альфой, склонила голову. Джонни не успел увидеть движения Микаэля, раздался резкий звук, будто кто‑то смачно укусил сочное хрусткое яблоко. Голова Кэти подкатилась к его ногам, аккуратный прямой носик ткнулся в блестящую туфлю. Обезглавленное тело рухнуло, высыхая на глазах, кожа почернела, обтянув кости туго, как чулок.

– Теперь у нас есть квота. Жаль, что она была молодым вампиром, столько мусора. Если бы умер я, осталась бы лишь горстка пепла, – меланхолично сказал Микаэль. – Начинается!

Тонкая розовая полоса пересекла небо, золотые нити выпростались из‑за горизонта, легкими росчерками штрихуя небо.

– Как прекрасно, – выдохнул Микаэль. – Ты только посмотри…

Джонни зажал оторванную голову под мышкой, второй рукой обхватил иссохшую щиколотку и потащил тело прочь.

 

 

* * *

 

– Вот и моя берлога. – Брун, повозившись с замком, распахнул двери квартиры, пропуская гостью вперед.

Эльза вошла, озираясь по сторонам, чемодан громыхнул, переехав через порог.

Брун включил свет, переступил шубу, которую Эльза, явно привыкшая к более галантному обращению, не глядя сбросила с плеч.

– У тебя ковры на стенах? – ее голос дрогнул. – Я такое только на бабушкиных фотографиях видела.