Злое влечение

Он говорит, чтобы я встала на колени. Сам же достал член. Воспоминания были такими, словно все произошло только вчера. Я вела себя, как глупая овца, которая не могла попросить волка, чтобы он ее не ел. И мне тогда от этого было противно. Он даже не задумался, чтобы я получила удовольствие. Ему нужно было мое тело и он его получил. Показал, что я лишь кукла, которую он теперь будет трахать.

После того случая я задумалась, как он вычислил меня. Понял, что я не буду сопротивляться. Не побегу жаловаться. Стала читать об этом, пока не поняла, что если один раз попадаешь в лапы к насильнику, то на лице жертвы появляется какой‑то невидимый отпечаток на лице, в поведение, во взгляде. Зверь это чувствует и поэтому легко вычисляет.

Никто не говорил, что жертва со временем начинает вычислять зверей. А дальше остается лишь избегать зверей или идти к ним навстречу. Почему‑то я выбрала последний вариант. Он мне пообещал золотые горы. Но на деле его обещания были обманом. Он мне все это говорил по привычке, как многим девушкам до меня. Но при этом никто из них рядом с ним не задержался.

До дома такси довезло меня быстрее, чем общественный транспорт. Пусть мы и постояли в пробке, но при этом мне не пришлось ждать общественного транспорта. Я поднялась к себе. В квартире никого. Мама у Татьяны. Отчим на работе. Я сняла ботинки. Прошла сразу в ванную. Включила воду, чтобы наполнить ее теплой водой. Сейчас мне было необходимо забраться в теплую воду и подумать о случившемся. Или зачем мне об этом думать? Все уже давно было решено. Порог кабинета я переступила. Так чего переживать о случившемся?

Раньше надо было переживать. А сейчас у меня высокооплачиваемая работа. Даже секс в жизни появился. Надо радоваться. Нет, плакать не стоит. Это в первый раз я плакала. Лежала часами в ванне и пыталась отмыться, понимая, что за неделю тело покрылось таким слоем грязи и порока, что мне его не отмыть за всю жизнь. Тогда не было радости от спасения. Но это было тогда. Сейчас же я не испытывала ощущение грязи и стыда. Мне было всего лишь холодно, поэтому я и хотела согреться.

Ладони привычно скользнули по груди. За четыре года без секса я изредка пыталась удовлетворить себя самостоятельно. Но у меня это получалось плохо. Я себя всегда жалела. Для меня оргазм был чем‑то болезненным и одновременно прекрасным. Столкнувшись с неприятными ощущениями, я прекращала все попытки. Может сейчас что‑то изменилось?

Соски плотно стояли. Я их сжала. Неприятно. Больно. И никакого возбуждения нет. Пальцы скользнули к промежности. Обвели клитор. Нажала на него. Все не то. Все же мне не хватало рядом мужчины, который добавил бы возбуждения. А с Аркадием я быстро дошла до пика. Удивительно. И даже когда он мне соски выкрутил, то это меня довело до разрядки. Но вот одной я таких чувств точно не достигну.

После ванной я пошла спать. Надела теплый пижамный комплект и легла спать, завернувшись в одеяло. Беспокойный сон. Жестокие слова. Кто же мне их говорил? Я никогда не вернусь к обычной жизни. Чтобы я не делала, то все равно буду влипать в грязь. А ведь кто‑то их говорил. Я спорила. Вначале до слез и боли. Потом про себя. Я хотела жить иначе, но вместо этого связалась с Аркадием. Он появился в моем сне с недовольным выражением лица. Я побежала к нему. Чего‑то начала кричать и в итоге проснулась.

Мама с тревогой смотрела на меня. Когда мне снился кошмар, то я не садилась на кровати. Не оглядывалась по сторонам. Я оставалась на месте. Просто кричала.

– Опять кошмары начали сниться? – спросила мама, гладя меня по голове. Я терпеть не могла, когда до меня кто‑то дотрагивался во сне. Или когда я только открывала глаза и еще не могла понять, где сон, а где реальность. Но мама считала, что тактильный контакт важен и помогает успокоиться. Нет. Он не помогал успокоиться. Вместо этого я только больше нервничала. Так и сейчас, каждое ее прикосновение для моих нервов было подобно кнуту, но я молча терпела, потому что где‑то в сознании гремел мужской голос, убеждающий меня привыкнуть к любым неприятным действиям.

– Все нормально. Я проснулась, – ответила я.

– Чего с тобой сегодня случилось? – спросила она. Интересный вопрос. Многогранный. Что произошло, раз мне опять сняться кошмары? Или как прошло собеседование? Или почему я поменяла прическу?

– Я прошла собеседование. Меня взяли в рекламный отдел. Буду теперь в их форме ходить. Единственное, что у них начальник любит, чтобы прически были необычные. Чтобы по нам видно было, что мы неординарно подходим к решению вопросов.

– Ясно. А я и смотрю, что у тебя с волосами какая‑то дичь.

– Зато платят хорошо. И на юг можно ездить бесплатно за счет компании. Но там график ненормированный. Вот завтра надо будет приехать к половине седьмого. Сказали, чтобы я такси взяла, а они оплатят.

– Зачем же в такую рань?

– Так у нас страна большая. У нас утро, а где‑то вечер, – нашлась я. Вранье мне давалось легко. Я не видела ничего плохого в том, чтобы успокоить маму. Зачем говорить правду и подвергать ее риску? – Как там Таня?

– Устали. Но довольные и счастливые. Загорелые. Они столько фотографий оттуда привезли. Пока все пересмотрели, то несколько часов прошло. Я даже сама там захотела побывать. Хорошее у них свадебное путешествие получилось.

– Не поругались?

– А чего им ругаться? Они же молодожены. Только и остается, что отдыхать и наслаждаться жизнью. К тому же они друг друга по‑настоящему любят.

Любят. Я в этом не была уверена. Мама сбегала за телефоном. Стала мне показывать фотографии Тани и Димы. Они были красивой парой, но при этом мне все время казалось, что глубоких чувств между ними не было.

 

Да, они вроде заботились друг о друге. Переживали. Этакие попугайчики‑неразлучники. Но в искренность их счастья я не верила. Скорее это было то чувство, когда они играли для всех и в первую очередь для себя те роли, которые от них ожидали. Я верила в их любовь так же, как и в любовь мамы и Паши, поэтому я ждала, когда начнутся ссоры. Дальше будут звонки среди ночи и уход к подруге, маме, другу – куда‑угодно, лишь бы не оставаться в доме с мужчиной, которого видеть не можешь.

Но я смотрела фотографии. Соглашалась с мамой, что они хорошо отдохнули. Теперь вот Дима начнет искать работу. Таня же решила, что это лето потратит на ремонт в квартире Димы. Она сама хотела переклеить обои. Сшить чехлы на мебель. Короче, заняться обустройством гнездышка. Мама вызвалась ей помочь. Мол все равно она дома сидит. Времени свободного много.

Что тут было сказать? Я им только пожелала хорошо провести время. Мама тут решила расспросить меня о собеседовании, но пришел Паша. Она тут же побежала к нему, оставив меня в покое.

Оставила в покое. Точно. Вот это я и испытала. Облегчение, что мне не нужно больше выдавливать из себя радость по поводу того, чего я не испытывала. Как же я все‑таки устала от этого внимания…

Выбравшись из кровати, я прошлась по комнате. Потянулась. Потом стала раскладывать вещи. Футболки и юбки. Интересно, а зимой‑то как ходить? Под такую юбку будет хорошо ветер задувать.

Восемь вечера. Резкий звонок заставил вздрогнуть. Номер был подписан Аркадием.

– Слушаю.

– Отдохнула? – спросил он.

– Да.