Звезда Давида

Они накрылись обширным кожухом и долго возились, целовались и любили друг друга с пылом юности и любви. Потом мирно заснули, но Егор всё же выглянул и прислушался. Было тихо, лишь изредка в верхушках деревьев прошумит порыв ветра и затихнет, уносясь дальше по оврагу…

 

Егор вскочил от храпа коней. Тут же услышал твёрдый и тревожный перестук копыт и, схватив оружие, выскочил к коням. Они беспокойно топтались на месте, прядали ушами и рвались с длинной привязи. В кустах мелькнуло что‑то, и он понял, что это волки. Приготовил лук со стрелами, выжидая и успокаивая коней. Гузель не встала.

Волки кружили вокруг, намереваясь атаковать коней. Их серые тени мелькали среди зарослей, и одного из них Егору удалось ранить. Стрела угодила волку в бедро и он, скуля и вертясь на месте, пытался вырвать стрелу. Перекусил, но в теле остался наконечник. А Егор пустил вторую стрелу, которая свалила серого окончательно. Остальные, тявкая и огрызаясь, поджав хвосты, ушли с недовольными оскалами. Егор вздохнул с облегчением, благодаря Господа, что разбудил его.

Пришлось содрать шкуру с волка и бросить её, а с туши срезал куски мяса и завернул в кусок тряпки. Подумал, что сам он спокойно поест и это, а Гузель пусть не знает, что за мясо.

Он осторожно, боясь разбудить девушку, залез под овчину и обнял её, положив ладонь на упругую грудь. Она чуть шевельнулась, но не проснулась.

 

Гузель разбудила его, когда небо нахмурилось, а солнце спряталось за серые облака, что неслись в вышине на полночь, к знакомому Хлынову.

– Егорка, утро уже. Не пора ли ехать?

– А куда ехать? – недовольно спросил Егор. – На заход? Там вроде бы река большая. Дон прозывается. Да крутом татарва! Когда‑нибудь они сцапают нас.

– Что это ты? Что с тобой? – Гузель со страхом взирала на Егора, не понимая его настроения. – Так и будем сидеть здесь? И чего дождёмся?

– Что‑то я так устал, Гузель! А что говорить о тебе тогда?

– А как ты думаешь, Егорка! Едва могу сидеть в седле, а спустившись, чуть не падаю. Как всё это жутко и неопределённо.

Они долго молча лежали под тёплым кожухом, вдыхая влажный воздух весны.

– Сегодня тепло, – как‑то уныло протянул Егор. – Грязи будет много.

– Да уж, – согласилась Гузель. – А ты хоть немного представляешь, куда ехать?

– Знаю, что вокруг одни татары, а до наших мест ещё ехать и ехать! Да и то больше на полночь. Лишь там можно встретить наших.

– Далеко те земли? – допытывалась Гузель, беспокоясь и поглядывая на вялого спутника. – Или тоже ничего о них не знаешь?

– Не знаю, – откровенно ответил Егор. Всё же встал и огляделся в поисках коней. Они едва виднелись в кустарниках. – Лучше костерок запалим, а то жрать охота. Вставай и собери хвороста побольше. Будем мясо жарить.

Поев волчатины, Гузель спросила с интересом:

– Что‑то мясо какое‑то невкусное было. Или не прожарилось?

– Нам ли перебирать, девка? – грубо ответил Егор.

Гузель бросила на него обиженный взгляд, но промолчала, понимая, как он обеспокоен их положением.

Они молча собрались, оседлали коней и поехали на запад, склоняясь немного к полуночи. Гузель ничего не спрашивала, боясь разозлить Егора, единственную её опору и надежду не попасть опять к татарам в рабство.

Лошади трусили лёгкой рысью, а Егор привставал на стременах и оглядывал степь. Снежных пятен было мало, остальное было грязно‑жёлтого цвета. Солнце то выглядывало, то пряталось за низкую облачность, а Егор всё поглядывал на него, определяя направление.

– Уже полдень, Гузель, – молвил он и остановил коня. – Передохнём, да и коням надо подкрепиться. Слазь, – протянул он руки, помогая. – Смотри не свались.

Она благодарно глянула в его лицо и вяло улыбнулась.

– А чего мы на открытом месте стали, Егор?

– И сам не знаю! Рядом бугор, так я схожу туда глянуть вокруг. Доставай мясо. Я скоро. – И ушёл усталой походкой, раздумывая и оглядываясь.

– Что высмотрел вокруг? – спросила Гузель, продолжая жевать жёсткое мясо.

– Слава Богу, всё чисто. Никого не видать. Поедим и тронемся дальше.

– Сколько мы уже проехали с самого начала? – спросила Гузель, прерывая молчание и глядя на Егора встревоженным взглядом.

– А сколько дней прошло? Ты считала?

– Вроде бы четыре. А ты как думаешь? Кажется, так давно то было!

– Тогда больше ста вёрст. Или даже намного больше. Ехали ведь не шагом.

– Наверное, скоро до того Дона доберёмся. Или его можно минуть?

– Никак не можно, Гузель. Говорили, что то большая река, хоть и будет поменее Волги. Кто его знает, где её искать, но помнится, что миновать нельзя.

К вечеру погода прояснилась окончательно. Стало ещё теплее. Они продолжали трусить рысью. Лошади устали, но Егор погонял. Впереди увидели бугор или курган. Легко обошли его и вдруг в версте на западе увидели две маленькие юрты и с десяток коней, пасущихся поблизости.

– Стой! – натянул Егор поводья. – Назад! Татары! Нас уже заметили! За мной!

Развернули коней и поскакали на полночь, поминутно оглядываясь. Гузель боялась оглянуться от страха:

– Егор, что так медленно скачем? – ужасалась Гузель. – Догоняют, глянь‑ка?

– Догоняют! Да ты не особо беспокойся. Они даже не оседлали коней! Сумеем улизнуть, уверен! Держись за мной!

За четверть часа татары приблизились шагов на триста, и их восклицания уже хорошо можно было расслышать.

Гузель крикнула ещё:

– Нас сделают рабами, Егор?!

– Для того и гонятся за нами. Их пятеро, но один опередил шагов на пятьдесят. Арканом крутит над головой.

Проскакали ещё несколько сот шагов. Впереди заметили широкий лог. Егор чуть придержал коня и свернул к логу. Оглянулся. Передний татарин уже был не дальше двухсот шагов, и его крик хорошо слышался в предвечернем воздухе.

Чуть спустились в лог и увидели струйку ручья, выбивавшуюся из‑под земли. С каждым скачком лес становился всё гуще. Пришлось скакать по воде ручья, что был не шире аршина. Егор ещё придержал коня, обернулся на Гузель.

– Скачи дальше, а я задержу татарина! – велел Егор, снимая из‑за спины лук. – Не очень гони коня. Пусть не сильно устаёт.

Гузель что‑то говорила, но Егор не слушал, уже заметно отставая. Наконец девушка исчезла за кустами. Ручей сплошь оброс густым кустарником, а деревья росли чуть по сторонам пологого склона.