БЕСсильный чемпион. Том 5

Как по сигналу, командиры разражаются согласными криками. Среди гомона с трудом различаются отдельные слова. Предатель! Расстрелять! Прирезать, как пса! Слишком многих людей потеряли командиры. Слишком многих сыновей не вернут их матерям домой.

Аяно молчит. Она думает о том, как Перун дрался против того чудовища в тронном зале. Бесстрашная самоубийственная атака. Рука практически оторвана, броня рассечена, сам на коленях, но дух не сломлен. Аяно не видела его лица и глаз. Она просто знала. А через секунду последовало доказательство. Перун изверг огонь и поднялся. Неужели всё подстроено? Каким дьявольским актером для этого нужно быть? Сердце Аяно буквально материт ее. Бака! Ахо! Коно‑яро! Нет, Перун не предатель! Но тогда откуда знание языка иномирян, их привычек, их слабостей?! Откуда это страшное лицо?! Эта невообразимая, демонская сила?!

– Тихо! – после зычного окрика Николая собравшиеся замолкают. – Кимура! Тебе есть, что сказать о своем подчиненном?

– Он говорит на языке иномирян, – ляпает Аяно, не подумав. Она тут же прикусывает язык, но поздно.

Новый взрыв криков. Командиры вскакивают с мест, готовые прямо сейчас бежать за предателем. Как будто их руки уже тянутся живьем вырвать мерзавцу сердце.

– Заткнулись! – ревет князь. Ему приходится прикрикнуть. – Сели нахрен! Я сказал! – он поворачивает голову к слепцу. – А что, Слепой кот? Что ты можешь сказать?

Способности слепца пользуются уважением у главнокомандующего.

– Сердцебиение почти всегда спокойное, – сухо говорит Кот. – Признаков нервозности и беспокойности не замечено.

– Даже на заданиях? – уточняет Гоша.

– Даже на заданиях, – вздыхает Кот. – Но, конечно, не всегда.

Царевич ухмыляется шире, пропустив последнее предложение мимо ушей.

– Конечно, чего ему беспокоиться? Свои не убьют. А что с физиологией в целом? Раз знает язык демонов, может он вообще не человек. Есть сходство с иномирянами?

Кот молчит. Николаю приходится надавить:

– Майор Слепой кот, отвечай на вопрос. И про силу скажи – есть сходство с иномирянами.

– Есть, – с неохотой.

– Насколько близко?

– Очень. Близко.

Гоша чуть ли не потирает руки. Как легко оказалось развести недоумков. Грозовому дьяволу конец. Сначала дядя казнит его, потеряв немало людей, затем войско магистра Афонсу разгромит Северную армию и поспешит убраться восвояси, чтобы не столкнуться с китайцами. Гошу, конечно, не тронут. С магистром всё обговорено. Царевич останется в Кандагаре, будто бы удержав его, и отец отдаст город ему, как награду.

***

– Наконец‑то диван! – Алла с наслаждением плюхается в груду подушек, разбросанных по софе. Белый махровый халатик задирается, обнажив стройные ножки до самой поясницы. На подтянутых ягодицах блестят несколько капель воды, оставшихся после душа. Помытые змейки крутятся вокруг головы.

– Нашла чему радоваться, – хмыкает Кали, наматывая полотенце на голову, несколько русых прядей выпали на нахмуренный лоб. – Город в осаде, люди мрут каждый день.

– Нужно наслаждаться немногими радостями, что имеем, – учит Вика. Девушка полулежит на желтой кушетке в новом наряде, взятом из шкафа. Поведя плечами, она сбрасывает тесное шелковое платье с плеч, освобождая сочные выпуклости в лифчике. Подвязанное ярким поясом, платье свисает с талии, пока барышня поднимается и идет к вороху одежды выбрать что‑нибудь попросторнее.

– Чем тут наслаждаться? – Белоснежка, оставшись в одних трусиках и обнажив пухлую грудь, наносит на тело питательный крем, который откопала в гареме усадьбы. – Этот дом мелкого аристократа слишком беден для меня. Жалкий свинарник, – с презрением оглядывает княжна роскошные гобелены и мебель из красного дерева. – Когда мы будем жить во дворце?

– Никогда, – отвечает Вика, примеряя белоснежную тунику. – Мы его взорвали, забыла?

– Пусть новый построят, – Белоснежка размазывает крем по животу и груди. – Ужас! С этой войной вся кожа ссохлась. Посмотрите на меня! Я стала морщинистая, как старуха!

Кали скептически поднимает бровь. По ее мнению, кожа у княжны мягче цветка и нежнее бархата, но вслух она, конечно, не скажет.

– Да ты красавица, – зато комплимент обязательно сделает добрая Алла. – Тебя хоть прямо сейчас на модельный подиум.

– Ох, не подхалимничай, – отмахивается Света, но щечки ее розовеют от стеснения. – Так, сколько у нас времени?

– Перун будет ждать через полчаса, – бросает Вика взгляд на настенные часы в медной оправе.

– Отлично, крем успеет впитаться, – и Света, откинувшись на тахту, предается мечтам о том, какой восторженный взгляд бросит Перун на ее похорошевшую кожу.

***

– Китайцы обязательно придут, – говорит София на экране. – Просто они хитрят. Ждут, когда император предложит им уступки. Такой рычаг! Любой бы пытался куш сорвать.

– Быстрее бы царь шевелился, – говорю. – Но в целом ты права. Дроны зафиксировали их марш. Только они встали в стороне. Точно ждут. Чего Пекин хочет? Земли Афгана? Газ по дешевке?

– Публичных извинений с денежной компенсацией, – княгиня убирает белую прядь с бледного лица. Мой взгляд сам собой приковывается к нему – пухлые губки, аристократичный носик, сапфировые глазки. Хочется затискать свою княгиньку, но она далеко, да и что‑то важное вроде обсуждаем, надо не отвлекаться. – За то, что Россия кинула их с контрактами ради «Блэкаута», а еще за оскорбления Гошей императорской дочери.

– А за убийство их представителя?

– Вэя Фэнхе? – княгиня усмехается. – Там эта газетчица такой шум в прессе навела, что насчет него решили умолчать. Извинения за казнь насильника – это слишком. Но, конечно, китайцы бы не постеснялись предъявить и это. Просто Фэнхэ попалась публичная и острая на язык жертва.

– Значит, пока сами, – я откидываюсь в кожаном кресле.

Мы с поляницами и дружиной расположились в дворянском доме в центральном Кандагаре. Передохнуть, помыться, надеть не заляпанную грязью и кровью одежду. «Зори» разместились поблизости, но я сознательно отдалился от них. Поставил усиленные посты в доме, обязал бойцов глядеть в оба. С Аяно не заржавеет вот‑вот нагрянуть за мной.

София вдруг опускает голову, плечи ее поникли.

– Я старалась, честно старалась найти тебе армию. А теперь вы окружены, – глаза княгини блестят. Предательская слеза так и норовит выскользнуть и пробежаться по щеке. Она отводит взгляд, шепчет. – Всё напрасно.