Безвозвратность
– В таком случае, предъявите документ, подтверждающий ваше совершеннолетие, – обращаюсь я к девушке, как бы прячущейся за спиной парня, и та мгновенно потупляет взгляд, упираясь им в свои потрёпанные кеды. Правый рукав её куртки закатан до локтя, и я замечаю на оголённом предплечье крупную и филигранно выполненную татуировку в виде волка… Странно, ведь теперь я уверена в том, что восемнадцати лет ей нет, однако же, татуировки несовершеннолетнему человеку ни один тату‑мастер в Португалии не сделает.
– Пожалуйста, войдите в наше положение, – парень вдруг буквально нависает надо мной своим высоким ростом и заговаривает таким тоном, будто от меня сейчас зависит не только его жизнь, но и жизнь его спутницы. – Я купил два билета. Не подумал о том, что необходимо было оформить второй билет на имя своей девушки. Она забыла свой паспорт…
– Как же она без паспорта будет находиться в чужой стране? – почему‑то я уверена в том, что девушка местная, и реакция моего собеседника сразу же и категорично подтверждает мою гипотезу. Парень на несколько секунд застыл, после чего выдал вдруг совсем упавшим голосом:
– Пожалуйста.
За проезд несовершеннолетнего пассажира без официального разрешения его опекуна меня могут лишить лицензии проводника, что для меня может значить только одно – переаттестация длиною в один месяц. Серьёзное нарушение и штраф серьёзный. Проверка пассажиров может случиться на любой станции, а может не случиться вообще, что более вероятно.
Я ещё раз смотрю сначала на парня, затем на девушку, выражение лица которой стало совсем уж подавленным – она уже не верит в то, что я их пропущу. И я бы не пропустила, наверное. Но что мне терять? Если будет проверка – их ссадят с рейса, и до Праги они не доберутся, по крайней мере, так быстро, как рассчитывают, а меня жёстко оштрафуют. Но вот что: этой ночью этим двум ребятам явно очень сильно нужно уехать из этого города, как и мне, а мне при этом уже наплевать на всевозможные штрафы, санкции и взыскания. Так почему же не помочь нуждающимся в помощи, взъерошенным влюблённым, тем более с учётом того, что у меня в руках есть власть, позволяющая мне осчастливить их так, как их никогда не осчастливит ни один другой проводник.
Плечи девушки окончательно осунулись под тяжестью висящего на них рюкзака, парень, кажется, забыл как дышать, когда я наконец произнесла:
– Ладно, проходите. Средний класс, места двадцать семь и двадцать восемь.
Парень мгновенно расплылся в благодарной улыбке, а девушка даже вздрогнула, будто не поверив моим словам.
– Большое спасибо… – глаза парня скользнули по бейджу с моим именем. – Спасибо, Хильда! Вы лучшая…
Молодые люди поспешили ретироваться в вагон среднего класса, а я осталась стоять с неопределённой улыбкой на лице. Я лучшая. Ну хоть раз в жизни…
В поезд вошла милая женщина, находящаяся не менее как на девятом месяце беременности. Курносая шатенка с завитой прической и добрыми глазами. Улыбаться такому типу пассажиров – самое простое и приятное занятие.
– Чемодан оставьте в багажном вагоне. Вам помочь с установкой кошачьей переноски?
– Что вы! Не беспокойтесь, я вполне справлюсь самостоятельно…
Надо же, какая разница – просто пропасть! – между пассажиркой с канарейкой и этой женщиной. Меня всегда занимала мысль о том, какие разные люди на короткие несколько часов сходятся в одном месте, выезжая из пункта “А” в пункт “В”, чтобы в итоге навсегда разойтись в разные стороны и больше никогда не встретиться. Это так странно…
Прозвучало объявление о посадке на рейс Лиссабон‑Прага, и девушка в плаще закончила курить на перроне. Когда она заходила в вагон, я ей улыбнулась, на что она отреагировала подобием улыбки. Интересная она, какая‑то “другая”…
Когда двери наконец закрылись, отказываясь принимать опоздавших на рейс, я поспешила занять своё привычное место в кухонной зоне. Заняв его, я машинально пристегнула ремень безопасности и начала думать о том, как интересно складывается моя жизнь, в которой я неизменно чувствую себя выброшенной за пределы общих компаний: есть бизнес‑класс, есть средний класс, а есть кухонная зона с одним‑единственным, раскладным креслом, специально для меня.
***
…Я заметила её до того, как она ворвалась в кухонную зону – её чёрный плащ с вызовом развивался в коридоре бизнес‑класса – что такое?! При старте все пассажиры должны быть пристёгнуты ремнями безопасности – никаких исключений!
Испытав смесь испуга с протестом, я резко отстегнула свой ремень и вскочила на ноги. Пассажирка среднего класса в эту же секунду переступила порог кухонной зоны. Я мгновенно запротестовала вслух:
– Что Вы здесь делаете?! Ходить во время старта небезопасно и строго воспрещается! Немедленно займите своё место и пристегнитесь!
– Необходимо вызвать скорую помощь на перрон под номером пятнадцать! Срочно! – при этих словах карие глаза девушки вспыхнули нешуточным огнём.
– О чём вы говорите?!
– На пятнадцатом перроне произошло массовое самоубийство! Толпа людей бросилась на рельсы!
Кажется, я ожидала услышать что угодно, но не столь ужасное, наверное, поэтому дальше мой голос зазвучал растерянно, а мои руки вдруг затряслись, нервно касаясь гладкого плаща незнакомки:
– Успокойтесь… Если на вокзале что‑то произошло, там уже наверняка среагировали…
– Вы меня слышите?! Там люди на рельсы бросились, а Вы предлагаете мне положиться на то, что это́ вовремя заметит ещё кто‑то, кроме меня?! А вдруг по этим рельсам сейчас поезд движется?! Немедленно свяжитесь с железнодорожной станцией! Немедленно оповестите все доступные вам службы!
– Ладно… Ладно… Я сейчас сообщу… Я сейчас… А Вы сейчас же возвращайтесь на своё место, слышите? И пристегнитесь ремнём безопасности: поезд может резко тряхнуть, отчего Вы можете упасть и повредиться… Ну же, возвращайтесь на своё место. Я подойду к Вам через пять минут.
Девушка развернулась с откровенным недоверием – должно быть, мой неубедительный тон мало способствовал её вере в то, что я действительно способна уладить столь серьёзное дело. Надо же, какая вспыльчивая… А по первому впечатлению я думала, что она сдержаннее. Впрочем, она ведь всерьёз заявила о массовом самоубийстве – мало ли что ей могло привидиться, и всё же даже если это была всего лишь галлюцинация или провокация, проявление ярко выраженных эмоций в такой ситуации, должно быть, неизбежно…
Я поторопилась войти в кабину машиниста. Стоило мне закрыть за своей спиной дверь, как Уилфред сразу же обернулся и посмотрел на меня через плечо.
– Хильда, я рад тебя видеть… Но разве сейчас ты не должна быть пристегнутой?
– Верно, – я села на посадочное место рядом с единственным машинистом – вторых машинистов и их помощников уже больше пяти лет как нет, из‑за введения в эксплуатацию новой электронной системы, страхующей главного машиниста на всех уровнях. – Послушай, тут такое дело… Одна пассажирка среднего класса утверждает, будто при отправке поезда стала свидетельницей массового самоубийства: будто бы люди спрыгнули с пятнадцатого перрона на рельсы…
– Может, она пьяна?
