Братья

Андрей ползет через всю кровать ко мне и отрывисто целует в губы. Мои руки достаточно ловко для моего сонного состояния обнимают его, и я тяну Андрея на себя. Он улыбается, много улыбок, уже их не вижу, потому что целую его шею. Мои руки вовсе не сонно пробираются по его груди и животу все ниже.

– Милая, мне пора.

– Если ты опоздаешь на двадцать минут, никто не умрет, – мурлыкаю я и начинаю посасывать мочку его уха.

Я слышу, как часто дышит Андрей, ему сейчас хочется секса, как и мне. Почему тогда он осторожно, но настойчиво размыкает мои руки на своей шее?

– Я бы с радостью остался с тобой и на час. Сегодня очень важная встреча, и я совершенно не имею права опоздать. Прости.

К моим губам прилетает поцелуй, а Андрей неожиданно быстро улетает. Я сижу с голой грудью и смотрю на него с легким огорчением. Подобным меня не удивить: мы практически никогда не занимаемся сексом утром, хотя я это люблю. Андрей слишком ответственный, и в его представлении опоздать на работу, где сам начальник, это страшное преступление. Все же я натягиваю шлейки на плечи и валюсь обратно к подушке, тогда буду спать. Вдруг Андрей появляется совсем рядом, теперь вижу только черную небольшую коробочку перед собой.

– Думал сделать тебе приятный сюрприз вечером, решил все‑таки сейчас, чтобы ты не расстраивалась.

– Что это?

– Открой и узнаешь.

Это колечко. Аккуратненькое такое белое колечко с большим камешком и двумя поменьше. Заставляю себя улыбнуться.

– Спасибо.

– Белое золото и бриллианты, тебе нравится?

– Да, оно стильное.

– Ладно, родная, я пойду собираться, чем займешься сегодня? – спрашивает Андрей.

– Может встречусь с кем‑нибудь, еще не решила.

– Хорошего дня, до встречи.

Андрей целует меня в щеку и уходит, может и не расслышав моего «пока». Возможно, фраза, что внимание куда круче, чем золото и бриллианты, кажется неправдоподобной, только я с ней согласна. Этим утром мне был нужен мой муж, а не очередное колечко. Проспав еще часа четыре, я встаю и занимаюсь разной ерундой, как в общем и обычно. Только сегодня будет не совсем занудный день, ведь в пять у меня встреча, я поеду в гости к Диме, и это меня радует. Да, я не сказала Андрею сразу, ушла от ответа о своих планах. Не знаю, как это объяснить. Вечером я обязательно скажу ему, где была, не люблю секреты в отношениях. Почему не сказала сразу? Не хотела портить ему настроение, скорее всего.

Все‑таки люблю свою машину, у нее такая очаровательная круглая спинка, такие интересные фары, и внутри все сделано словно специально для меня. Я приезжаю на двадцать минут раньше, чем мы договорились, потому что опять гоню, где можно и где нельзя. Обожаю скорость, не могу ничего с собой поделать. Дома меняются, за городом можно увидеть много всякого, правда, тут нет королевских особняков, в основном дома современные и практичные. Есть похожие друг на друга, есть причудливые треугольники или башни. Торможу я на парковке у темного дома со странными навесами над окнами. Уже ноябрь, и блекло‑зеленую траву присыпало пушком первого снега. Когда идешь, снег приятно похрустывает, мне всегда нравился этот скрип.

Я удивлена, что калитка открыта, захожу и вижу черный не слишком новый джип, из него вылезает Дима со стопкой документов. Он в одном сером свитере, который хорошо подчеркивает мускулы. Повезло мне, что я не приехала раньше него.

– Привет! – кричу я.

– О, Мира, привет. Я только с работы, сам еще сегодня дома не был.

– Я немного раньше приехала, ничего?

– Конечно ничего. М‑м‑м, какой милый сверкающий «Поршик», значит разъезжаешь, как крутая чика?

– Именно так, – смеюсь я.

– Он небось больше, чем весь мой дом, стоит.

– Я не горжусь тем, что у меня такая дорогая машина, если что. Я бы и на какой‑нибудь попроще ездила. Машина, бриллианты, дорогие шмотки – это все не моя заслуга. Я бы никогда не заработала на это. Ты заработал на свой дом, бизнес открыл, Андрей тоже большой молодец. Увы, я не такая, у меня не хватило бы мозгов и характера, чтобы столько заработать. Я бесполезная и безамбициозная.

– Да что ты говоришь. Чтобы найти мужика, который будет дарить «Поршики», еще какие мозги надо. Не все самые распрекрасные женщины на такое способны.

Дима строит такое выражение лица, что мне хочется смеяться. Я подхожу к нему поближе, пока он ищет в кармане джинсов ключи от дома.

– Никого я не искала, просто повезло. Я даже не умею нравиться, льстить не умею, быть обаятельной. Не знаю, на что Андрей клюнул.

– Не прибедняйся. Ты умеешь что‑то покруче: быть собой и быть настоящей. Дядечек с большими карманами лестью и очаровательностью уже не удивишь, а вот чем‑то живым вполне. Обычно, правда, такие дядечки – полные мудаки, но Андрей хороший, я таких хороших людей больше не знаю. Правильный, порядочный, врать не умеет, развлекаться, в принципе, тоже, но это можно пережить.

Улыбка Димы, направленная на меня, слегка печальная, тем не менее, хорошая. Он никогда не говорит плохо о брате, хотя знает, что Андрей его терпеть не может. Дима может пошутить и то не по злому. В такие моменты мне становится обидно за Диму, потому что я слишком часто слышу гадости о нем. Он, наверно, и представить не может насколько часто.

– Ладно, пошли в дом. Хочешь есть? Можем заказать что‑нибудь или приготовить, только из меня неважный повар.

– Из меня тоже, а готовить вообще есть из чего?

– Без понятия.

В коридоре Дима помогает мне снять пальто, и мы сразу идем проверять холодильник. Кухня Димы мне нравится больше, чем наша: она совсем крошечная, зато нет пафосного огромного стола, который совершенно не нужен, и техники, которой никто не пользуется. Серо‑черные стены, черный стол и два барных стула посередине, холодильник, плита и две тумбы – вот и все. Дима открывает черные жалюзи, правда, все равно темно, поэтому в ход идет и подсветка‑полоса над тумбами.

– Я нашла сыр и креветки, – говорю я, – может спагетти есть?

– Вроде были.

Дима находит целую пачку, и я предлагаю сделать пасту с креветками. На плите уже кастрюля, я присаживаюсь на стул, а Дима непринужденно достает два худеньких бокала и бутылку белого.

– Может все‑таки вино лучше к еде? – улыбаюсь я.

– Для хорошего вина нет неподходящего момента.

Под звук вылетающей пробки Дима торжественно кивает, и вот уже бокалы наполнены.