Цеховик. Книга 13. Тени грядущего

– Две чернокожие джазовые танцовщицы.

– Восхитительно. А тут?

– Голова монстра. Неприятная клякса.

– Понял вас. Посмотрите сюда.

– Грустный летающий кролик с огромными понурыми крыльями.

– Поэтично… А здесь?

– Вульва…

За ней следуют две саламандры, взбирающиеся на гору, венецианская ваза и танец морских обитателей…

– Чудесно, просто чудесно. Венецианская ваза… а ведь действительно! Ну, а теперь, самое интересное. Ложитесь на диване. Можете не разуваться. Ложитесь‑ложитесь.

Ну, вот, я же говорил…

– Сейчас я буду вас гипнотизировать, – весело, с интонацией, с которой обычно говорят с несмышлёными детьми, обращается ко мне психиатр. – Вы бывали когда‑нибудь на сеансах гипноза?

– Бывал на выступлениях гипнотизёров, но сам не подвергался. Признаюсь, и сейчас не слишком этого желаю.

– Почему? – удивлённо спрашивает доктор, складывает руки в замок и умильно поднимает брови.

– Ну, это, всё‑таки, вторжение в мою психику. Вдруг вы там, как слон в посудной лавке, всё стекло мне перебьёте?

– А‑ха‑ха, – всплёскивает руками Сойкин. – Какая прелесть! Вы боитесь, что я вас с ума сведу или запрограммирую?

– Этого тоже не хотелось бы, – соглашаюсь я, – хотя, об этой возможности я и не подумал сначала.

– Ничего, не бойтесь. Ложитесь. Вот так. Смотрите мне вот сюда, да‑да, прямо сюда. Раз, ваши руки и ноги становятся тяжёлыми…

Вообще‑то, нет, не становятся. Просто я спать хочу…

– Два. Веки наливаются тяжестью…

Ух‑ты…

– Три…

Наступает темнота и сразу вслед за темнотой я открываю глаза.

– Прекрасно, молодой человек, прекрасно, – устало сообщает мне доктор.

Я смотрю на часы. Ого, я тут пару часиков прикемарил.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – отвечаю я, прислушиваясь к ощущениям.

А ведь, действительно хорошо, даже будто усталость исчезла… Ну, да, исчезла.

– Чувствую себя отдохнувшим, – говорю я.

– А я, усмехается Евгений Иосифович, чувствую себя страшно уставшим. Так что извините, должен с вами распрощаться. Оставляю вас на попечении вот этих товарищей, а сам ретируюсь. Мне ещё и отчёт по вам писать.

– Ну, и какой вердикт, доктор? Здоров я или болен?

– Здоровы, разумеется, здоровы, – поспешно раскланивается он и уходит.

– Брагин, – раздаётся голос Кири‑Кири. – Давай к нам. Мы с тобой тоже поиграем.

Полиграф, однако. Полиграф Полиграфович… Чувствую запах электричества или озона… Надеюсь эти экспериментаторы меня не поджарят, от Постова можно ожидать чего угодно.

На мне закрепляют датчики, подключают, настраивают, проверяют и снова настраивают. Весь запас бодрости, полученный при гипнозе исчезает и растворяется в эфире.

Меня ещё часа два мучают дурацкими вопросами о сотрудничестве с вражескими разведками, о путешествиях во времени, о моей роли во всевозможных заговорах, влиянии на погоду и способности вызывать природные катастрофы.

Кири‑Кири при этом не присутствует. В комнате, кроме меня, остаются только два лаборанта с огромным списком вопросов. Думаю, учитывая мои ответы, они считают, что я сумасшедший с наглухо отбитой головой. Впрочем, с таким списком им и думать особенно некогда.

Заканчивается всё глубокой ночью и меня, что совершенно удивительно, везут домой. Вернее, отпускают, а мои ребята отвозят. Завтра вечером мне придётся сюда вернуться и продолжить общение с Андроповым. Ну что же нужно как следует выспаться.

 

– Ты чего не спишь? – обнимаю я Наташку.

– Шутишь? – качает она головой. – Ну что, досталось тебе?

– Меня изучал психиатр, – кручу я пальцем у виска, – гипнотизировал и показывал кляксы.

– Что ещё за кляксы?

– Он пытался понять психопат я или нет. А ещё на детекторе лжи проверяли.

– Ну и что, что он сказал?

– Кто, Андропов? Или детектор? Неизвестно пока, завтра, наверное, сообщат. А может, и не сообщат.

– То есть, завтра ты опять на всю ночь уйдёшь? – хмурится она.

– Не знаю. Главное, не посадили под замок до выяснения, и на том спасибо. Видишь, домой отпустили.

– Слушай, Егор, – качает Наташка головой. – Может, не стоило Андропову рассказывать? Что‑то волнуюсь я. Не нравится мне это.

– Ну, а как не рассказывать, Наташ? Нужно же исправлять ситуацию. Чем раньше, тем лучше, сама понимаешь. Такой шанс. Я ведь и не надеялся, когда всё это затевал, что смогу выйти на руководство. А теперь, если он поверит, знаешь, какие возможности откроются, просто сумасшедшие.

– Да, – соглашается она. – Если… Отец звонил…

Она вздыхает.

– Чего? Что такое? Почему кручинишься? Случилось чего?

– Ну как сказать, – пожимает она плечами. – Случилось, можно сказать… Лариса беременна.

– Что? – улыбаюсь я. – Серьёзно? Ну, Гена, ну, даёт! Молодой папаша.

– Ты чего обрадовался‑то так? – упирает руки в бока Наташка. – Это ж не я забеременела, а девушка моего папы. Слышишь, как это звучит, вообще?

– Да слышу, конечно, – смеюсь я. – Ты что, хочешь мне сказать, что не рада?

– Если честно, – вздыхает она, – и это меня приводит в полное недоумение, рада. Представляешь? Да, я рада.

– Ну, не заметно, вообще‑то. Надо им позвонить.

– Сейчас ночь уже, – урезонивает меня она. – Пошли лучше спать. Завтра на работу с самого утра.

– Наташ, – шепчу я, когда мы уже лежим в постели.

– А?

– Спать‑то пару часов всего осталось. Может, не следует и пытаться?

– Сам же про Тэтчер рассказывал, что она по чуть‑чуть добирает. Стало быть и два часа не лишними будут. Спи давай.

– Наташ…