Черный Арагац
– В ночлежном доме Мордашева по распоряжению пристава второго участка задержан крестьянин Трофим Решетников, заподозренный в крупных кражах, подделке и сбыте ложных видов на жительство и намерении произвести убийство с целью грабежа мещанина Давида Климберга. Означенным приставом было установлено негласное наблюдение за Решетниковым две недели тому назад. При обыске у задержанного оказались две поддельные печати, вырезанные на старинных двухкопеечных монетах: одна «Вольского мещанского старосты Саратовской губернии», а другая – «Александровского волостного правления», а также железное долото, большой железный гвоздь с приделанною к нему деревянною ручкой, орудия для совершения взлома и вагонная свинцовая пломба станции Кущёвка Ростово‑Владикавказской железной дороги.
– Хорошо.
– И в Нахичевани арестовали банду из семи человек, занятую подделкой ценных бумаг с помощью литографии. Изъяли камень, отпечатанные заготовки и фальшивые векселя «Донского земельного банка».
– Армяне?
– Четверо армян, один грек и два еврея.
– Ничего себе гоголь‑моголь! – дёрнул подбородком полицмейстер. – Купаж – не приведи Господь! Сядешь с такими за ломберный стол – без порток останешься.
– Один армянин оказался беглым. Кассир‑растратчик. И вы правы – двое евреев были ранее осуждены за картёжное мошенничество, а теперь вот занялись подделкой. Четверо пойдут по этапу впервые… У меня всё.
– Держите меня в курсе дознания по убийству этого… как его… однорукого отставного полковника.
– Верещагина.
– Вот‑вот.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
– И принесите‑ка мне копию протокола допроса этого парня…
– Ардашева?
– Да.
– Совсем запамятовал, – виновато выговорил секретарь. – Пришло сообщение из жандармского железнодорожного отделения. Студента этого, Ардашева, второго дня обобрали в поезде. Украли саквояж. Правда, он у него был для отвода глаз. Деньги – пятьдесят тысяч – студент зашил в трёх потайных карманах жилетки. Воры не доглядели.
– Хитёр!
– Револьвер, паспорт и триста рублей мойщики не тронули.
– Это понятно, – усмехнулся полицмейстер. – А знаете почему?
– Позвольте полюбопытствовать?
– Узнай жандармы об этой мелочной краже, они немедля бы и с превеликим удовольствием разнесли бы сию новость через кондукторов по всем станциям Владикавказской железной дороги. Мол, мойщики теперь карманными кражами промышлять стали, а марвихеров побоку пустили. После этого последние собрали бы воровскую сходку, и виновных бы, скорее всего, прирезали… за жадность и нарушение договорённостей.
– Воровская честь не позволила?
– Нет у жуликов никакой чести и отродясь не было! Есть только животный страх. Воровскому слову цена – один чих и три плевка.
– Вы совершенно правы, ваше высокоблагородие.
– А насчёт студента этого… как его?
– Ардашева?
– Узнайте, где остановился. Если появится что‑то интересное – докладывайте. Сдаётся мне, что этот парень не так прост, как кажется.
– Так точно‑с. Разрешите идти?
– Ступайте. Не буду вас от службы отвлекать. Дел‑то невпроворот.
Когда секретарь удалился, надворный советник потянулся к трубке. Но она потухла. Раскурив её заново, он почувствовал горький вкус турецкого табака и вместе с ним чувство неловкости от того, что при подчинённом он то и дело забывал произнесённые фамилии, точно старик, страдающий слабоумием. «Надобно травок каких‑нибудь на Старом базаре купить да пропить или к провизору Цукерману за микстурой зайти, что на Пушкинской, у кумысной будки. Негоже так память запускать. Негоже».
Глава 6
Дама под пальмой
I
Свет газового фонаря отражался в окнах унылого двухэтажного серого здания давней постройки, где и располагались судебные следователи Ростова‑на‑Дону. Увидев выходящего из дверей Ардашева с тростью и газетным свёртком, Бабук радостно вскинул руки:
– Как хорошо, Клим‑джан, что тебя выпустили! Деньги все отдали?
– Да. Только надо бы их положить в сейф.
– В гостиница «Гранд‑отель» сейф есть.
– Хорошо бы попервоначалу заехать в магазин и купить мыло, зубной порошок, щётку и недорогой бритвенный набор. Да и сменного белья у меня нет и носков.
– Э? Зачем лишний деньги вперёд тратить? Потом купишь, когда домой поедешь. Бриться можно у цирюльника. Обувь в гостиница чистят. Как зеркало будет. Я тебе хороший нумер взял. Там всё есть: мыло, щётка, порошок для зубы и даже ванная с ватерклозет! Лучше театра Асмолова!
– Не понял?
– Купец Асмолов театр красивый построил, сцена есть, зала есть, буфет есть, шампанский тоже есть, а зукаран… ватерклозет – нет. Любой барышня и дамочка ходит в нужник. Платья большой, неудобно поднимать, дырка в пол, грязно. Убирают плоха. Важный господа и офицеры за стенка театр идут, если занято. Воняет! А у тебя в нумере канализация настоящий! Цепочка дёрнул, вода смыл, потом в труба вода бежит и в яма выгребной попадает. И ванна чугун! Потому что «Гранд‑отель»![1]
– Спасибо. А бельё‑то всё равно надобно в магазине купить. И пару сорочек, и носки.
[1] В театре Асмолова, в отличие от гостиницы «Гранд‑отель», действительно не было ватерклозета, на что жаловались зрители в письмах, опубликованных в газете «Донская пчела».
