Чертово 2: Мертвое городище

Мужчина вынул из кармана плаща хлопковую резинку и собрал в нее пышный хвост волос. Запихнув его под воротник, он исподлобья посмотрел на Мирона, едва живого на морозе ноября, и спросил:

– Т‑так лучше?

– Что? – прохрипел Ушаков.

– Вам же м‑мешают мои волосы. Я спрятал их.

– Да плевали мы на твои патлы! – разошлась Леся. – За кого ты нас принимаешь!

– А вы за кого меня д‑держите?! – поднял тон мужчина. – Думаете, я не смогу за себя п‑постоять?

Леся приблизилась к нему. Незнакомец принял оборонительную позу, выставил кулаки вперед. Он насупился и зафырчал как еж, но отстранялся, понимая, что не готов обрушиться на слабый пол. Мирон снова отдернул Лесю и сказал затухающим голосом:

– Брось!

– Чего вы х‑хотите? – внезапный вопрос упал с губ незнакомца.

Леся, одержимая страхом, огляделась и прошептала голосом, наполненным ледяным ужасом:

– Мы заблудились.

Человек вдруг отпрянул, едва не споткнувшись. Он уперся спиной в столб фонаря, чашей голубого света освещавшего троицу. Его губы содрогнулись, а руки потянулись к лицу. Почесав щетинистый подбородок, мужчина спросил:

– Заблудились?

– Да, – ответила Леся.

– Не в Чертовом ли?

– Именно. А ты как угадал?

Лицо мужчины озарилось некоей радостью. Он тут же достал из кармана плаща пачку сигарет. Заметив, с каким голодом на нее смотрят заблудшие чудаки, предложил закурить. Леся вытянула сигарету, а Мирон, глядя осоловелыми глазами на пачку, все же отказался. Мужчина закурил, подал огоньку Лесе и заговорил:

– Эн, эн… Как же фамилия?! Помню, распространенная.

– Чья фамилия? – спросила Леся.

– В‑ваша, – улыбнулся мужчина. – Не моя же.

– Назарова, – затягиваясь, прохрипела она.

– Вот! Назарова, т‑точно! – он указал на Мирона и добавил: – И этого вспомнил.

– Ты ничего не путаешь? – проскрежетал Ушаков.

– Точно нет, – сказал мужчина, прикуривая новую сигарету от окурка старой. – Ушаков же? Это я з‑запомнил! У меня знакомая живет в Москве на б‑бульваре Ушакова.

– И с чего бы вдруг мы такие известные? – спросила Леся.

– Как с чего? Вас весь г‑город искал! Калужские волонтеры приезжали. Где вы бродили‑то столько времени?

– Долго объяснять, – поникшим голосом ответил Мирон.

– Я живу н‑недалеко. Пойдем… все продрогли, н‑на хрен!

Длинноволосый человек шел немного впереди. Его размашистые шаги вывели Мирона с Лесей от изб старого поселка, прожженных печным угаром, в микрорайон с многоэтажками, что бледными костями домино стояли друг за другом. Дворы, стесненные высокими домами, рыдали кошачьими сюитами и голосами пьянствующих кутил, не усыхающих до самого рассвета. У дальней девятиэтажки, за которой вязкими верхушками на ветру рыхлился лес, мужчина вдруг остановился. Он примкнул к торцу здания, облепленному рекламными листовками, оглянулся на новых знакомых и сказал:

– П‑почти пришли.

Вынув из прямоугольной сумки лист бумаги, он измазал обратную сторону клеем и неопрятно прилепил его поверх такого же, но выцветшего объявления, на котором был изображен компьютер и мелким, едва различимым шрифтом написан в три абзаца текст. После этого мужчина зашел за угол дома и остановился у ближайшего подъезда. Открыв дверь магнитным ключом, он пропустил вперед гостей и вошел за ними следом.

Подниматься им пришлось до самого конца. Мирону этажи давались через силу. Он шоркал по ступеням, хрипя и кривясь от неодолимой ноши собственного тела. Как только был одержан верх над всеми девятью этажами, Ушаков поставил руки на колени и с триумфом выдохнул, едва не завалившись на пол. Леся выглядела ненамного лучше. Она оперлась о стену подъезда и простонала бессвязный набор букв, из которых, должно быть, хотела собрать матерное выражение.

Незнакомец подступил к двери, единственной в том крыле, не освещенном даже мигающей лампочкой. Несколько секунд он пытался наощупь вставить ключ в замочную скважину и после пары неудачных дублей все же дважды провернул его со звучным треском и распахнул дверь. Затем вошел в квартиру и включил бра, прикрученное к стене. Свет залил неширокое пространство прихожей, заставленной горбатыми мониторами и системными блоками от компьютеров. Мужчина махнул рукой гостям, а сам ушел в темень кухни, вскоре тоже озарившейся.

В квартиру скромными шагами вошла Назарова, а за ней Ушаков. Они ютились на метровом пятачке, не понимая, что делать. Прихожая походила на подсобное помещение с давно истертыми полами. Стены, давящие на сознание бледными узорами, были облеплены высохшими кляксами от убитых комаров. В квартире не было тумбочки под обувь, и тапки хозяин не удосужился предложить. На единственном гвозде, криво вбитом в стену за дверью, висело что‑то, похожее на меховую телогрейку. От нее несло плесенью или сыростью, однако и эту вонь вскоре поглотил другой запах. Жженая канифоль вперемешку с въедливым клеем смердели, казалось, на всю небольшую квартиру.

– Будьте к‑как дома, – прозвучал голос мужчины из кухни. – Не разувайтесь!

Леся вошла в кухню первой. Ее взор сразу же пал на примыкавший к подоконнику белый стол, добрую часть которого отдали под микросхемы и системные платы. Все они были сложены на тряпочках и походили на миниатюрные города футуристического мира. Другая часть стола выглядела до ужаса кристальной, отполированной так, что на ее фоне кухонная плита, запятнанная старым жиром, казалась адской печью для жарки человеческих останков. Раковина в углу полнилась жестяной посудой, в которую с неизменным тактом капала вода из крана.

– З‑забыл представиться, – вдруг произнес мужчина. – Меня зовут С‑степан.

– Саша, – сказала Леся, с брезгливостью осматривая кухню.

– Мирон, – вполголоса изрек Ушаков, бездушной массой влившись в помещение.

Степан открыл скрипящую дверцу посудного шкафчика, достал оттуда почти полную бутылку водки и поставил ее на подоконник рядом с паяльной станцией и прочим инструментом. Подойдя к раковине, он взял оттуда железную кружку и, сполоснув ее под краном, вернулся к подоконнику. Налил полкружки спиртного и протянул ее Лесе, но та, скривив лицо не столько от вонючей водки, сколько от гадливости, отказалась пить. Мирон же, напротив, чуть ли не вырвал кружку из руки Степана и в секунду осушил ее, попросив еще. Тот любезно согласился повторить.

– Я с‑сам не пью, – сказал мужчина, протягивая спиртное Мирону. – Микросхемы с‑смазываю.