Чёрно-белое колесо

– Поищем, – махнул рукой директор. – В общем, думайте, ребята. На сегодня всё, идите.

На улице окончательно стемнело. Ледяная мокрая крошка летела с ветром в лицо. Андрей пониже надвинул капюшон куртки и зашагал к остановке. На душе было тоскливо. И всё мерещилось, что в спину, со стороны оставленного НИИ, продолжает втыкаться укоризненный взгляд знакомых прищуренных глаз. Андрей передёрнул плечами. Не помогло. То ли холод был виноват, то ли необъяснимое чувство вины, но по спине так и ходили ледяные мурашки, изнутри грызло. Наконец он не выдержал. Остановился, зло сплюну под ноги. Вдохнул поглубже. И сказал громко, отчетливо:

– Пропади всё пропадом. Никуда я не денусь, ясно вам, никуда.

Поздний прохожий, тощий мужик в тёмной куртке, глянул на Андрея с подозрением и ускорил шаги. Андрей хмыкнул. Пополняем ряды сумасшедших? Их сейчас много. Ну и ладно, зато на душе стало легче. И до последнего автобуса ещё десять минут. Успеет, если поторопится.

 

1992

 

Дверь соседской квартиры распахнулась именно тогда, когда Регина вышла на площадку.

– Явилась, шалава? – вопросил хриплый женский голос.

Регина даже вздрогнула, не сразу сообразив, что обращаются не к ней. Обернулась. По лестнице медленно, качаясь и придерживаясь рукой за стену, поднималась ярко накрашенная девица лет семнадцати. От неё отчётливо несло тяжёлым сивушным духом, каблуки туфель шаркали по каменным ступенькам, выкрашенные почти в белый цвет длинные пряди сосульками болтались вокруг лица. Регину передёрнуло. Словно на своё отражение восьмилетней давности глянула.

– Явилась, спрашиваю? – повторила открывшая дверь женщина. Толстая, с неопрятными патлами седых волос, закутанная в неопределённого цвета халат. – Где шлялась всю ночь, паскуда?

Девица, поднимающаяся по лестнице, лениво обложила её в ответ площадной бранью. Женщина не осталась в долгу. Регина, отворачиваясь, чтобы не дышать ароматами ни алкоголя вчерашнего употребления, ни запахами чужой квартиры, проскользнула мимо ругающихся и выбежала из подъезда. Те её даже не заметили. С соседями она не общалась. А с кем тут общаться? Вот с такими вот, как эти две на площадке? Спасибо, обойдётся. Андрей тоже не горел жаждой разговаривать с кем‑то здесь. Нет, он вежливо здоровался со всеми встречными, особенно с парой бабулек с первого этажа, лично знавшим ещё его бабушку и называвшим его самого Андрюшенькой. Но не более. Регина искренне завидовала его способности не замечать окружающей неприятной действительности. Пьяный сосед с пятого спит поперек лестницы? Перешагнём. Кто‑то сверху до утра с воплями и грохотом выясняет отношения? Ну, Элка не проснулась же и ладно. А сами и подушку на голову положить можем. Сквозь неё почти не слышно. Регину это всё бесило. Андрей смеялся.

– Такие, как ты, в революцию на баррикады в первых рядах шли, – шутил он. – Подумаешь, соседи. Не заводись.

А она терпеть не могла этих соседей.

До остановки автобуса было минут десять ходьбы. Расхрабрившееся весеннее солнце жарило вовсю, несмотря на раннее утро. Регина торопилась. Сегодня нужно было появиться на работе пораньше и желательно не запыхавшейся от пробежки бабой, а юной элегантной феей с загадочным взглядом. Вчера её отловил в коридоре главред, затащил за угол и страшным шёпотом сказал:

– Значит так, Стольникова, завтра сюда приезжает мой приятель из столицы, там собираются выпускать какой‑то модный бабский журнал, а он его будет спонсировать.

«Это ж откуда у тебя приятели, способные журнал проспонсировать?», – подумала Регина. Главред был немолодым, нервным волосатым типом с золотыми зубами. Их он демонстрировал всем желающим, улыбаясь непрестанно. Регине иногда казалось, что начальника когда‑то хватил удар, поэтому его и перекосило, и кривая улыбочка просто не может сойти с лица. Поговаривали, что главред как‑то связан с бандитами. Поговаривали, что любит он кутить в ресторанах с теми же бандитами и дорогими проститутками. Поговаривали, что видели его пару раз и на разборках местных авторитетов. Впрочем, поговаривали и что он сам эти слухи и распускает. В последнее Регина верила. Главред ей не нравился. Дёрганый, трусоватый хам, постоянно ощупывающий сальными взглядами сотрудниц младше сорока.

– Ты меня слушаешь, Стольникова? – главред наклонился ближе. От него пахло отвратительно‑сладким парфюмом.

– Слушаю, – сказала она, подавляя желание отодвинуться.

– Так вот. Приятель хочет себе хорошего фотографа, попросил подобрать ему пару кандидатур.

«Попросил», – усмехнулась про себя Регина, сохраняя на лице выражение абсолютного внимания. «Велел до завтра найти и ему показать».

– Я ему предложу тебя и Волкову, – сказал главред. – Цени моё расположение, Стольникова, и не проворонь шанс. Придёшь завтра к десяти, познакомлю тебя с приятелем, поняла?

– Поняла, – улыбнулась ему Регина. Это и правда был шанс, не поспоришь.

– Вот и умница, – довольно сказал главред. – Давай, до завтра. И запомни, должна будешь.

«Я подумаю потом, как расплачиваться буду», – решила Регина, уже подходя к зданию редакции. «И буду ли вообще».

 

На лестнице её окликнула коллега из отдела новостей:

– Регина, тебя Семёныч искал. Велел передать, как появишься, чтоб сразу к нему.

– Спасибо, – отозвалась Регина. – Не сказал, зачем?

На часах была ещё половина десятого. С чего главреду её искать?

– Там к нему приехал кто‑то, – проворчала коллега. – Прикинь, такой мужик, морда красная, пиджак малиновый, на шее цепь, на такую только собаку сажать. Семёныч его как увидел, глаза вытаращил и давай круги вокруг нарезать – прошу сюда, прошу присаживайтесь, сейчас секретарша чайку принесет. Или что покрепче?

Приехал, значит, приятель, поняла Регина.

– Тогда я пошла, – сказала она и заторопилась вверх.

– Ольку Волкову захвати! – крикнула вслед коллега. – Семёныч и её велел позвать. Я её на втором видела, только окликнуть не успела. Она в туалет юркнула.

– Макияж поправить, – буркнула Регина. Только в женском туалете на втором этаже было зеркало, в котором можно было рассмотреть себя целиком, а не один глаз или часть носа, как в карманном.

Волкова действительно была в туалете. И действительно красилась. На Регину она посмотрела искоса и презрительно скривила губы.

– Собираешься идти в таком виде? – спросила она.

– Тебе какая разница? – поморщилась Регина, открывая воду и ополаскивая руки. Одета она была вполне прилично, платье, туфельки на каблуках, чёрная сумка. Красиво и стильно, ничего лишнего. На Волковой тоже было платье. Раз в десять дороже Регининого. Ольгин любовник был владельцем небольшого казино в центре города.

– Да мне‑то всё равно, – фыркнула Волкова, тщательно прокрашивая ресницы. – Просто интересно, на что ты рассчитываешь. Думаешь, ты кому‑нибудь в Москве нужна? Без денег, без связей, без всего. Дура, жалко тебя.