Дебютантка поневоле, или Как (не) выйти замуж за дракона

Я не могла задрать рукав и осмотреть зудящее место, потому что это было бы в крайней степени невежливо. Но меня не оставляли нехорошие подозрения, что брачная татуировка все‑таки решила ко мне вернуться.

Пусть я ее и уничтожила, но не до конца. Похоже, где‑то остались ее крохи, «ростки», которые сейчас упорно искали дорогу наружу, из‑за чего моя рука продолжала меня раздражать.

Ну что же, жить вам осталось недолго, с ненавистью пообещала им.

Но интересно, сколько же оставалось мне?

Я не знала, но постоянно об этом размышляла, когда, отсидев в очередях в регистре несколько часов и давно уже распрощавшись с Персивалем Дюраном, ехала в повозке по направлению к улице Триединства, 25, что в квартале Ковентри, где и находился дом дяди Шарля.

И нет, поверенного я с собой не взяла, хотя дядя Перси вызвался меня сопровождать. Сказала ему, что это семейные дела и я должна разобраться в них сама.

Наконец, добралась.

Это был двухэтажный обветшалый особняк не самого презентабельного вида – с темными потеками на серых стенах и местами обвалившейся штукатуркой, которую стыдливо прикрывали густые заросли плюща и дикого винограда.

Если сравнивать дом дяди с другими особняками в квартале Ковентри (некоторые из которых вряд ли уступали по роскоши даже императорскому дворцу), то становилось понятно, что у владельца имелись серьезные денежные затруднения. Либо его совершенно не заботил внешний вид своего жилища, которое, судя по размеру, а также просторному, но запущенному саду, когда‑то было домом для большой семьи.

Но я все‑таки склонялась к денежным проблемам – подозреваю, ничего не изменилось с момента, когда дядя писал жалобные письма и просил у мамы денег взаймы.

К тому же мне показалось, что большая часть особняка стояла нежилой, а семья дяди Шарля ютились в нескольких комнатах в центральной части дома.

Правда, я понятия не имела, имелась ли у него семья, потому что переписка оборвалась сразу после гибели моих родителей, а тогда он все еще не был женат.

Зато у него имелась племянница, прибывшая по его душу, сжимая в руке письмо императора, в котором дядю уже завтра обязывали вывести меня в свет, обеспечив всем необходимым для Брачного Сезона 9912 года.

Глядя на его дом, я серьезно засомневалась в последнем. Впрочем, как и во всем остальном.

Кроме одного – дяде это вряд ли понравится.

Заодно я не понимала, почему император вспомнил обо мне именно сейчас, если ему не было дела до сироты Лирьен Милтон‑Деклар последние шесть лет. Почему его канцелярия настолько расстаралась, что даже узнала, кто мой поверенный, и прислала ему письмо в тот день, когда я собиралась посетить его в столице?

Неужели они как‑то проведали про нашу находку в шахте? Нет же, это невозможно!

Я держала рот на замке, Кристоф тоже поклялся на крови, что будет хранить наш секрет, так что о находке под землей знали только мы двое. И еще то страшное, но молчаливое нечто, которое вряд ли отличалось разговорчивостью.

Ответов у меня не было, поэтому я уверенно распахнула скрипучую калитку и зашагала по усыпанной старой листвой дорожке к дядиному дому.

Нянюшка семенила рядом, а Роберта мы с собой не взяли. Оставили его охранять вещи и повозку – я соврала ему, что он должен присматривать за багажом, потому что этот квартал ой какой неспокойный!..

Мало ли, вдруг кто‑то позарится на два моих запасных платья и нянюшкины припасы, которые она взяла в дорогу и мы притащили их из самого Скалла?

Причина моего вранья была в том, что со зверского вида охранником, не расстающимся со своим топором, нам могли попросту не открыть дверь. И как тогда мне выполнить приказ императора?

Зато две беззащитные дамы, одна из которых еще и ростом с десятилетнего ребенка – нянюшкина гномья кровь давала о себе знать, – на первый взгляд не представляли никакой угрозы.

С этими мыслями я еще раз обвела взглядом заброшенный сад, после чего взбежала на крыльцо, взялась за медную вытертую до блеска ручку и постучала три раза.

К удивлению, ждать нам долго не пришлось, и дверь открылась почти сразу.

Из нее выглянула меланхоличного вида бледная девица моего возраста с выбивавшимися из‑под нестираного чепца рыжими волосами. У служанки была россыпь веселых веснушек по щекам и голубые, немного навыкате глаза.

Услышав мое имя и то, что я прибыла с визитом к собственному дяде, девушка кивнула. Посторонившись, попросила проходить в дом, потому что хозяева давно нас уже ждут.

Выговор у служанки был явно нестоличный – я уже научилась различать нюансы, – да и выглядела она довольно неопрятно, поэтому я еще сильнее утвердилась в мысли, что если у дяди и водились деньги, то не так уж и много.

По крайней мере, их не хватало на то, чтобы нанять высококлассную прислугу, как и положено в домах в подобном квартале. То‑то он постоянно пытался занять деньги у мамы, а она тайком от отца отправляла ему по паре сотен вэллов на каждое его жалобное письмо!

О том, что ситуация вряд ли изменилась, говорил и просторный холл, в котором не хватало мебели, и пустующие места на стенах в коридоре – там, где когда‑то висели картины, – а заодно и царивший повсюду дух запустения.

…А потом я увидела дядю – первый раз в своей жизни.

Мы с нянюшкой, следуя за служанкой, вошли в просторную гостиную, из мебели в которой имелись лишь три кресла возле камина и одинокая софа у дальней стены, а больше ничего. В этих креслах восседала дядина семья, и смотрели они на нас с самым высокомерным видом.

Ну что же, Шарля Деклара я разглядывала с большим интересом, мысленно отметив, что семейные черты очень даже видны. Он был высок и светловолос, как и моя мама, да и лицо у него оказалось на редкость приятным.

Наверное, его можно было бы до сих пор назвать вполне привлекательным мужчиной, если бы не две глубокие залысины по обеим сторонам черепа, уходившие далеко в шевелюру.

К тому же, присмотревшись получше, я заметила еще и пивной животик, и то, что его лицо серьезно обрюзгло, хотя синие глаза смотрели на меня с любопытством и некоторой опаской, причин которой я не знала.

Но догадывалась.

Подозреваю, дело было в похожем письме из дворца с печатью канцелярии, которое лежало на маленьком столике возле дядиного кресла.

– Кхм!.. – кашлянув, разрушил повисшую тишину Шарль Деклар, потому что я стояла и смотрела сперва на него, а потом перевела взгляд на…

Судя по всему, дядя все‑таки женился.

Супруга его – статная женщина с красивым, но недовольным лицом, на котором были уже видны первые признаки увядания. Она сидела с прямой спиной, а уложенные вокруг головы седеющие темные волосы казались похожими на королевскую корону.

Подле нее стояло кресло, в котором устроился ее сын – выходило, у меня появился еще и сводный брат. Он не мог быть мне родным, потому что парень выглядел лет так на двадцать пять, а женился дядя самое раннее если пять‑шесть лет назад.