Десять писем

Сегодня мой первый рабочий день. Все воскресенье прошло в какой‑то необъяснимой для меня прострации. Я не съездила в студию танца и бесполезно провалялась у телевизора, запихивая в себя все, что смогла найти в холодильнике. Особенно меня впечатлили заварные пирожные с фисташковым кремом. Отныне официально – они мои любимые.

С Джеймсом я не встретилась. Его поведение не поддавалось абсолютно никакой логике, и поскольку вновь слушать его ложь у меня желания не возникло, я поставила телефон на беззвучный режим и тихо злорадствовала, когда он в очередной раз пытался дозвониться.

Касательно Алекса все было гораздо сложнее. Вчера вечером мне пришло сообщение, где он без каких‑либо приветствий поставил меня в известность, что будет ждать внизу в восемь пятнадцать. Меня совсем не прельщало провести с ним даже минуту в маленьком пространстве автомобиля, а учитывая, что из‑за утренних пробок эта минута грозила вылиться в целый час, я нервничала еще больше.

Грязные, несправедливые слова, сказанные братом в мой адрес после дня рождения Энди, не были забыты. Мне пришлось очень хорошо поработать над собой, чтобы за вчерашним совместным завтраком, где он не удостоил меня даже взглядом, не воткнуть вилку в его отвратительно красивое лицо. Мне кусок в горло не лез, пока я смотрела, как Миллер‑младший с ледяным спокойствием пил черный кофе и просматривал в планшете масштабные новости мира финансовых воротил. Самые интересные из них он обсуждал с Ричардом, наотрез отказываясь признавать мое присутствие за столом, заставленным всевозможными изысканными блюдами. Еды было столько, будто на завтрак планировался съезд всех самых важных шишек Нью‑Йорка.

В целом он откровенно бесил меня. От одного его заносчивого тона я моментально заводилась, чувствуя себя психованной истеричкой. Но, если принять во внимание его возможности и влияние на мою жизнь, злить и выводить его из себя было бы очень недальновидно с моей стороны. Поэтому натянув на лицо самую очаровательную улыбку из моего личного обезоруживающего арсенала, я спустилась вниз.

Миллер стоял в холле, подперев плечом декоративную колонну возле входной двери, и что‑то быстро печатал в телефоне. Окинув его изучающим взглядом, я невольно сглотнула подступившую слюну. Алекс в костюме – воплощение всех сексуальных женских фантазий в одном очень дорогом флаконе. Внутренняя стерва похабно облизала губы и, развалившись в кресле, принялась транслировать свой персональный фильм, подкидывая мне самые ошеломительные кадры.

Все обиды бесследно растворились в воздухе, когда я в самом первом ряду, увидела жаркую, запланированную маленьким режиссером эротическую сцену. До умопомрачения сексуальный мужчина в черном костюме прижал девушку к колонне и, задрав ей до талии юбку, хлестко шлепнул по ягодице, оставляя выжженный отпечаток на белой коже. Ласково погладив место удара, он расстегнул ширинку и, отодвинув трусики в сторону, одним резким движением вошел в податливое, изнывающее от желания тело. Он грубо намотал ее длинный хвост себе на руку, и она, сильнее прогнувшись в пояснице, издавала громкие стоны в такт особенно сильным толчкам.

От увиденной картины я нехило разволновалась. Все тело охватил предательский жар, поползли мурашки, а вспотевшие ладони хотелось незаметно вытереть о мою строгую, до колена, черную юбку. На лбу выступила испарина, и я неловко помахала рукой, вызывая легкий ветерок, приятно охлаждающий мою разгоряченную кожу. Какого черта кретинизм вырвался вперед, и я превратилась в безмозглую идиотку, напичканную афродизиаками?

Алекс совсем не спасал ситуацию. Оторвавшись от телефона, он пристально осмотрел меня и, заметив мое странное состояние и пылающие щеки, недоуменно выгнул бровь.

– Волнуюсь перед первым рабочим днем, – пояснила я. Не говорить же, что благодаря ему я только что мысленно испытала ошеломительный оргазм. Интересно посмотреть, как бы изменилось это надменное лицо, узнай он правду.

Ироничная усмешка скривила его идеально вылепленные губы.

– Иди за мной, – отдал приказ бесспорный фаворит моих порносцен и, оттолкнувшись от колонны, на которую я не решалась даже смотреть, пошел в сторону выхода.

Под знойными лучами июльского солнца я сделала глубокий вдох, чтобы угомонить разыгравшееся воображение. Кажется, мне придется купить успокоительные, потому что рядом с Алексом я с трудом держала себя в руках, и все мои благие намерения летели к черту, когда в моей голове вспыхивали очередные влажные фантазии с его участием. Я понимала, что это всего лишь физиология. Мой сводный брат, бесспорно, красив, и только полная дура не захочет с ним переспать. Но Алекс скорее воткнет свой любимый нож себе в лоб, чем пустит меня в свою постель.

Сделав пару шагове, я резко остановилась и широко распахнутыми глазами уставилась на один из самых крутых гиперкаров планеты. Bugatti Chiron, припаркованный возле крыльца, сверкал начищенной до блеска глянцевой поверхностью. Черный обтекаемый корпус выглядел агрессивно и будто бросал вызов моргающими в знак приветствия светодиодными фонарями.

– Скажи мне, что мы поедем на нем, – простонала я, пребывая в полном восторге от гениального спортивного творения.

Честно говоря, я совсем не разбиралась в машинах. Но раньше у меня был Ford Mustang, который я выпросила у Ричарда на свое семнадцатилетие. Он не смог мне отказать и вскоре сильно пожалел об этом, потому что дерево, в которое я влетела, находясь под воздействием чудодейственных препаратов, было вполне реальным. Не знаю, каким чудом я осталась жива, но отделалась я легким сотрясением, небольшим выговором и новой, правда, менее резвой тачкой. Отчим быстро замял этот инцидент.

Помню, Алекс был очень недоволен отсутствием негативных последствий для меня и сильно разругался с отцом. В тот день они целый час провели за закрытыми дверями кабинета, после чего брат вышел мрачнее тучи, собрал свои вещи и переехал в новую квартиру. На моей памяти это была самая крупная их ссора. Он тогда надолго пропал с моих радаров и несколько месяцев не появлялся дома.

Шикарное спортивное купе внутри напоминало настоящее произведение искусства. Салон из кожи максимально высокого качества в черно‑синей цветовой гамме, удобные кресла и отсутствие лишних элементов. В этой престижной машине фантастически соединились минимализм и роскошь. Я пристегнулась и ощутимо вздрогнула от громкого рева мощного двигателя. По территории поместья Алекс не спешил разгоняться. Но стоило нам только выехать на трассу, как у меня буквально потемнело в глазах от того, с какой скоростью этот монстр принялся пожирать дорожное полотно. Кажется, прошла секунда, а на спидометре уже гордо светила сотка.

– Какая максимальная скорость? – поинтересовалась я.

Алекс нехотя бросил взгляд в мою сторону.

– Двести тридцать восемь миль в час, но если вставить второй ключ, то можно добить до двухсот шестидесяти.

– Продемонстрируешь? – спросила я, уже находясь в волнительном предвкушении от предстоящего всплеска адреналина.

– На максималках я развлекаюсь на гоночном треке, – осадил он меня. По его небрежной интонации стало понятно, что приглашения туда мне не получить. – По трассе выше ста девяноста не пробовал.

– Дашь прокатиться? – Вопрос был риторическим, и я заранее знала, какой последует ответ.

– Нет.

Ясно. Разговор окончен.