Десять писем

– Видимо, ты плохо разбираешься в людях, – напряженно ответил мой сводный брат.

Я вскинула брови.

– В некоторых отдельных личностях – очень даже неплохо.

Он молчал.

Мельком окинув взглядом слегка отросшие темно‑русые волосы, я остановилась на черном рисунке, покрывающем левую руку, которого точно не было раньше. Мне захотелось увидеть его полностью. Насколько уместно будет попросить Алекса снять футболку?

Оттолкнувшись от комода, он подошел ближе ко мне и засунул руки в карманы джинсов.

– Я надеюсь, эти пять лет вдали от семьи принесли свои плоды, и ты больше не будешь вести себя, как отбросы этого города. – Голос сочился презрением, будто он каждую секунду своей жизни жалел, что семнадцать лет назад я переступила порог этого дома.

Больно. Но я очень старалась удержать маску.

– Да я безумно счастлива, что оказалась так далеко от вас. Это время пролетело, как неделя в самом крутом SPA‑салоне Нью‑Йорка. – Вложив в эту фразу весь свой сарказм, я невинно хлопала ресницами, пока мои внутренности переворачивались вверх дном.

Раньше наши словесные перепалки не пугали меня. Я знала, что он ничего мне не сделает. Но сейчас моя уверенность трещала по швам. Передо мной стоял все тот же Алекс, но только с какими‑то дополнительными функциями. Не считая того, что он стал старше, а его взгляд – холоднее. Просканировав его в течение пары секунд, я поняла, в чем причина моих сомнений. Он меня подавлял. Его напряженный взгляд исподлобья придавливал меня к полу, давая понять, что сейчас я для него – не более чем надоедливый комар. Мне стало зябко, а в груди расползлось чувство тревоги и… возбуждения? Я сумасшедшая.

Сводный брат расплылся в какой‑то ненормальной улыбке и, отойдя к кровати, двумя пальцами подцепил лежащий на ней мой белый сарафан, который я планировала надеть на ужин. Тот был достаточно скромного фасона – полная противоположность тем откровенным вещам, что я носила раньше.

– Я рад, что обучение на дизайнера привило тебе немного вкуса, и ты перестала одеваться, как шлюха. – Злая усмешка исказила черты его лица, а платье полетело бесформенным комком обратно на кровать. Похоже, что за годы, проведенные врозь, шкала его ненависти по отношению ко мне поднялась на пару пунктов.

– Ну, во‑первых, я училась на дизайнера интерьеров, и слабо верится, что ты этого не знал. А во‑вторых, еще не вечер. Я обещаю, что в самое ближайшее время я покажу тебе ту часть гардероба, которую монашки сожгли бы на костре, боясь заразиться венерической болезнью. – Моя натянутая улыбка грозила испортить всю мою актерскую игру.

Брат нервно сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Отлично, он разозлился. Хотя в принципе, с момента его появления я не увидела ни одной положительной эмоции.

– Я тебя предупреждаю, Вивиан.

Я поморщилась. Только он всегда называл меня полным именем и никогда этой традиции не изменял.

– Ты будешь вести себя прилично и одеваться соответствующе. Никаких наркотиков. Даже травки. Я не отец и не буду закрывать глаза на твои выходки. – Алекс подошел ко мне так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Дай мне только один повод, и клянусь, я закрою тебя в клинике до конца твоих дней, а их будет не так много, учитывая, какой образ жизни ты привыкла вести. Не забывай, из какой ты семьи! Я ясно выразился?

Меня охватил гнев. Кто он такой, чтобы стоять и отчитывать меня?! Он ни хрена не знает обо мне и моей жизни. Он всегда видел лишь верхушку айсберга, и не более того. Сынок богатых родителей, появившийся на свет с золотой ложкой в заднице, которому с детства все приносили на блюдечке с голубой каемочкой. Я хотела ему сказать, что он может засунуть свои охренительно большие требования в одно место, но вслух произнесла:

– Ясно.

Видимо, мое «ясно» прозвучало не слишком убедительно, потому что сводный брат продолжал стоять и сверлить меня злым взглядом.

– Оденься. Жду тебя внизу через двадцать минут, – произнес он в приказном тоне и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Черт. Черт. Черт.

И дня не прошло, как Алекс вывел меня из себя. Перед возвращением домой я так долго настраивала свой эмоциональный фон на нужную волну, а ему хватило десяти минут, чтобы моя маска уверенности дала трещину. Мне хотелось крушить все вокруг от собственного бессилия. Хотелось выкинуть в помойку оскверненное им платье и надеть свой самый развратный наряд назло ему. Но моя внутренняя стерва успокаивающе гладила меня по голове и шептала, что это не выход. И я была с ней полностью согласна. Спустя ровно двадцать минут, надев все‑таки это чертово платье, я спустилась вниз.

Алекс расслабленно сидел в кресле и просматривал документы в темно‑синей папке. Перед ним на столе стоял стакан с янтарной жидкостью, и я готова была поспорить на тысячу баксов, что это шотландский виски. Мой взгляд упал на мужчину слева. Он стоял возле камина, сложив руки за спиной, и смотрел на огонь.

Ричард Миллер.

Один из богатейших людей Нью‑Йорка, а может, и Америки, и по совместительству – мой отчим, оформивший опекунство надо мной до моего совершеннолетия, которое, кстати, наступило уже почти два года назад.

На таком расстоянии я не могла разглядеть его лицо, но в одной этой величественной позе мне виделось так много всего. Неподвижная высокая фигура с королевской осанкой и благородной кровью, в строгом деловом костюме, явно сшитом на заказ. Гордая порода аристократов черт знает в каком поколении. Он не любил распространяться о своей семье. Я лишь знала, что никого уже нет в живых.

– Здравствуй, Ричард.

Он повернулся в мою сторону, и я смогла рассмотреть гораздо больше. Годы и пара инфарктов не оставили на нем заметного следа. Если даже что‑то и было скрыто под завесой превосходства, то окружающим нужно было сильно постараться, чтобы это узреть. Даже я, прожившая с ним не один год и видевшая его в моменты слабости, не знала всех демонов, живущих в нем. Именно его я считала главным претендентом на «Оскар» за непревзойденные актерские таланты. Я в этом деле, можно сказать, стажер.

– Вивиан. – Его губ коснулась легкая улыбка, не затронувшая холодных глаз. – Я рад твоему возвращению, – сказал отчим, раскидывая руки в стороны и приглашая меня в свои объятия.

Я подчинилась. Он крепко обнял меня и по‑отечески поцеловал в макушку.

Алекс, наблюдавший за счастливым воссоединением семьи, сидел со скептическим видом, будто говоря мне: «Не верю. Старайся лучше».

Семейный ужин проходил пока на удивление спокойно. Я с огромным энтузиазмом рассказывала о своей учебе в Лондоне, о стилях интерьера и своих личных предпочтениях. И была очень удивлена, когда в ответ на мой комментарий, что барокко не совсем в моем вкусе, Ричард спросил:

– Как твоя комната, Вивиан, тебе все понравилось?

– Да, спасибо, все отлично, – немного сконфуженно ответила я, удивившись вопросу.