Дикарь и лебедь

– Я имею в виду, – промурлыкала она и воткнула шпажку в вишню, – что кое‑кто нанес мне визит раньше тебя, и теперь твоя судьба больше не в моих руках.

– Как это? – спросила я, чувствуя, что какая‑то мысль крутится на темных задворках моего сознания. Замешательство превратилось в нечто иное, отчего в сердце мне воткнулась стрела страха.

– Тебе известно как, юная принцесса. А кто нанес мне визит? – Прожевав вишню, она широко улыбнулась – от сока спелой ягоды ее змеиная улыбка казалась окровавленной. – Что ж, ваши судьбы переплетены.

У меня внутри будто произошел камнепад, стало трудно дышать.

Зная, что большего от нее не добьюсь, я кивнула, поднялась и направилась было к выходу, но тут замки на двери защелкнулись.

– Вознаграждение.

– Но ведь я так и не узнала, что меня ждет, – зачем‑то сказала я, а руки сами собой сжались в кулаки. Неудивительно, что она хочет что‑то от меня получить. Никому не удавалось покинуть ее логово, не оставив здесь частички себя.

– Нет, ты узнала. Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем ты поймешь, что именно предначертано тебе звездами.

Я уставилась на колдунью, а затем закатила глаза, радуясь, что стою к ней спиной и она не видит моего лица.

– Я пришлю вам столько монет, сколько пожелаете.

– Ты ведь знаешь, что не монеты мне нужны, светлейшая. Десяти капель хватит. – Я обернулась к ней, и сердце у меня ушло в пятки, когда она постучала ногтем по большому черному кубку на столе и пододвинула ко мне маленький кинжал. – Не торопись.

Испытывая соблазн зажмуриться, я воткнула острие себе в ладонь и, не обращая внимания на боль, стиснула ее в кулак. Колдунья следила не за каплями крови, падавшими в кубок, а за моим лицом.

Когда я встретилась с ней взглядами, она нагнула голову, уголки губ ее на миг поднялись, но тут же опали – это вряд ли можно было счесть за улыбку, – а рубиновые глаза потемнели.

– Выглядишь точь‑в‑точь как она.

– Как кто? Моя мать? – спросила я, застигнутая врасплох.

Колдунья взяла кубок – чему я обрадовалась, поскольку потеряла счет каплям, которые в него выпустила.

– Передай ей мой сердечный привет. – Она встала и выскользнула из‑за стола, а ее змеи подняли головы.

 

Не желая знать, что она собирается делать с моей кровью, я торопливо покинула ее обиталище.

 

* * *

 

– Что, во имя звезд, в вас вселилось? – сердито прошептала Линка после того, как мы снова пересекли площадь. Ее румяное лицо побелело от страха. – Вы ведь знаете, кто она.

– Конечно знаю. – В знак подтверждения я показала ей ладонь – порез уже почти зажил.

Ошеломленная Линка на время замолчала – мы пробирались сквозь толпу, что теснилась на улице у входа в обувную лавку. Там проходила распродажа – вероятно, владельцы сочли, что с приходом войны их творения станут раскупать хуже, и решили поскорее продать столько, сколько получится.

– Ну, так и что же она предсказала?

– Ничего.

– Ничего? – едва ли не взвизгнула Линка. – Нельзя нанести визит колдунье и уйти ни с чем.

Устало вздохнув, я поправила капюшон плаща. Некоторые узнавали меня даже в нем, но я шагала быстро, и к тому моменту, когда до прохожих доходило, кого они только что увидели, я была уже слишком далеко, чтобы меня могли догнать или отвесить мне поклон.

– Она не смогла поведать мне мою судьбу, – нехотя признала я. – Она уже рассказала ее кому‑то другому.

Мы поднялись по крутому холму к воротам замка – твердыни из лунного камня, что возвышалась над городом и поместьями за его пределами. Очередное слепящее светило.

– Кого может интересовать ваша судьба?

– Не знаю, но сомневаюсь, что хоть кого‑то, – сказала я, сама уже не раз задавшись этим вопросом. Я кивнула стражникам, и нас пропустили. – Кто бы это ни был, он пришел к ней узнать собственную участь.

Оставив Линку в холле разбираться с делами, я добрела до библиотеки на втором этаже, надеясь, что нарастающая во мне волна тревоги уляжется, когда я окажусь рядом с уютно потрескивающим камином в окружении бесценных фолиантов с потертыми корешками.

Стоило бы догадаться, что это не поможет. Положив старинный исторический трактат на мраморный стол, я подняла взгляд на портрет в серебряном окладе, на котором были изображены мать, отец и мой покойный брат Джоун. Улыбки на их лицах были едва различимы, но в глазах у всех троих светилось счастье.

На другой стене висел еще один портрет – на месте Джоуна была крошечная я.

Изучая полотна, наши схожие золотистые глаза и волосы, я старалась не обращать внимания на то, что взгляды у всех, за исключением меня, были безрадостные. Я отсчитала, сколько часов назад уехал отец.

Бездна внутри разверзлась шире.

Скоро. Скоро он вернется. Дорога до Эррина – это два дня верхом, если только отец не решил проехать через человечьи земли и доставить принца и остатки его свиты прямиком к дверям местных правителей.

Сверху донесся глухой удар, за которым последовал редкий звук – мать на кого‑то кричала. В коридоре раздались шепотки – прислуга взволнованно переговаривалась и обменивалась поручениями.

Веки закрылись сами собой, в комнате внезапно стало слишком жарко, слишком душно, слишком тесно.

– Не сейчас, – прорычала я сквозь зубы.

Чувство не отступило. Но и я не отступилась.

Я не побежала. Настроившись на сей раз одолеть инстинкт, я шла размеренным шагом, но, дойдя до леса на северной окраине наших земель, запоздало поняла, что не смогла бы ему поддаться, даже если бы сама того захотела.

Во‑первых, все еще было светло, да и место это – залезая в пещеру, я уперлась руками в сырую землю, – больше нельзя было считать достаточно укромным, чтобы я могла бы себе такое позволить.

Я пробыла там до наступления ночи – решила дождаться, пока меня отпустит, как следует переварить витиеватые слова колдуньи, чтобы они перестали вселять в меня страх. Привалившись спиной к теплой земляной стене пещеры, я наблюдала, как дрожат руки и ноги, как ступни пропадают и возникают снова, и уговаривала кровь остыть.

Луна была неразличима в небе. Он не пришел и не придет; спустя несколько часов озноба – хотя внутри у меня все кипело, – я поняла, что пора идти домой. Пожалуй, так будет разумнее.

Настроившись встать, я открыла глаза – и тут на другом конце пещеры раздался тихий хруст.

– Что с тобой происходит…

Не вопрос, а требование ответа.

– Ничего, – торопливо отозвалась я и вскочила, надеясь, что ноги меня не подведут.