Для тебя я стану плохим

Флешбэк 2

 

 

Стив

 

Я несу Алану Браун в своих руках!

И несу ее не куда‑нибудь, а к себе домой, пока она доверчиво жмется к моей груди и тихо бубнит что‑то невнятное во сне.

Если бы еще с утра мне кто‑то сказал, что мой вечер закончится таким образом, я бы покрутил пальцем у виска, а затем потерял бы сознание от одной лишь мысли, что я буду находиться столь близко к девушке, которую уже больше трех лет люблю всем сердцем.

Я влюбился в Алану с первого взгляда. Как только увидел ее в первую неделю на территории Спрингфилдского университета. Она сильно выделялась среди толпы, когда гуляла с подругой по аллее и о чем‑то бурно разговаривала с ней. На Алане было ярко‑голубое платье, идеально контрастирующее с загорелой кожей. Длинные каштановые волосы красиво опадали на хрупкие плечи, а стройные ножки… Черт, глядя на них, любая модель обзавидовалась бы, а я так совсем поплыл.

Однако вовсе не ее безумная красота покорила меня окончательно и бесповоротно, а смех – такой звонкий, мелодичный, заразительный. Он затмил все шумы улицы и голоса множества студентов, разогнав мой пульс до опасных скоростей.

Я словно зачарованный смотрел на нее из‑за дерева, боясь пошевелиться, лишь бы не развеять мираж. Столь прекрасный и абсолютно недосягаемый, потому что я заведомо знал – такая девушка, как Лана, никогда не посмотрит на меня.

Я не ее уровня. Я вообще ничьего уровня, честно говоря. И я настолько уверенно заявляю об этом по одной простой причине – я боюсь общения с девушками как огня.

Для меня просто подойти к ним – это уже целое дело, а заговорить вообще миссия невыполнима. Мало того, что от стресса все мысли в фарш превращаются, так еще при попытке этот фарш выдавить из себя, я начинаю заикаться настолько сильно, что сам и слова разобрать не могу. Что уж там говорить о моем собеседнике?

В школе я пару раз пробовал завязать беседу с понравившейся девушкой, но в ответ лишь получил смешки и очередную порцию издевок. С тех пор я больше не пытаюсь с кем‑нибудь познакомиться. А с Аланой, при виде которой я даже на расстоянии весь обливаюсь потом, тем более не собирался это делать.

До сегодняшней ночи, когда по обычаю следил за ней и увидел, как лысый мудак пристает к ней. Тут уж все мое стеснение и боязнь подойти к ней вмиг испарились. Осталась только злость. Такая лютая, что я даже не понял, как подлетел к ним и отшвырнул мужика. Опомнился, лишь когда он свалил, оставив нас с Ланой одних.

Вот тут‑то я чуть в штаны и не наложил. Какое же счастье, что Лана довольно быстро отключилась, позволив мне выдохнуть, иначе не знаю, как бы сдвинулся с места, уложил ее в машину, проехал без ДТП, а затем, ни разу не споткнувшись, донес до своей квартиры.

Помимо заикания у меня капитальные проблемы с координацией движений. Что ни столб, тот мой. Та же тема со ступеньками, бордюрами и любыми другими препятствиями, что встречаются мне на пути.

Не зря меня в школе обзывали троллем – огромным, сутулым и до жути неуклюжим. А Лана – полная моя противоположность. Она такая изящная, грациозная, легкая и маленькая. Почти невесомая, невозможно красивая. И что самое главное сейчас – настоящая. Из крови и плоти, а не всего лишь зыбкая картинка из моего сна или фантазий.

До сих пор не верю, что Лана сама обняла меня на улице, а сейчас спит в моих руках. Знаю – это только из‑за сильного опьянения. Завтра она проснется, увидит меня трезвым взглядом и наверняка быстро убежит домой.

Но завтра будет завтра, а сейчас я максимально аккуратно укладываю ее в свою кровать и пользуюсь единственным шансом полюбоваться ею, пока она так близко. На моей территории. Пока могу не только рассмотреть детально все черты ее лица, которыми тысячи раз подолгу любовался на расстоянии, но и вдохнуть ее нежный ванильный запах, коснуться блестящих волос, беспрепятственно пройтись взглядом по точеной фигурке и наконец добраться до умопомрачительных ног.

Секунда взгляда на них – и я реально теряю рассудок, напрочь забывая о понятиях, что допустимо делать с беззащитно спящей девушкой, а что – нет. Я наглею до предела и касаюсь ее коленки, застывая и от страха, и от взрыва осязательных рецепторов.

Господи, коленка! Какая же она обалденная! Кожа – чистый бархат. Теплая и нежная. Еще лучше, чем я думал. Слюни так и потекли до пола, а член за долю секунды встал колом.

Что ж я за человек такой? Кошмар какой‑то! Алана спит, а я тут лапаю ее без разрешения, фантазируя, как касаюсь ее также ртом и языком.

Маньяк, не иначе. И мне срочно нужно успокоить свои лапы, но – черт, не могу. Они сами спускаются с коленки ниже, пальцы сжимаются крепче вокруг икры, водят по гладкой коже, усыпая ее полотном мурашек.

Алана чувствует что‑то сквозь сон? Ей нравится? Или у меня пальцы просто холодные? Да, скорее второе, но даже это не останавливает меня продолжать трогать ее ножку. А вот тот факт, что от моих бессовестных лапаний Лана вдруг начинает ворочаться, заставляет меня застыть.

– Что ты делаешь? – тихо мычит она, когда я пальцами добираюсь до ее лодыжки.

Глаза по‑прежнему закрыты, но она поворачивает голову в мою сторону.

Иисусе! Лана просыпается! Это же катастрофа вселенского масштаба!

Если вы смотрели мультфильм «Головоломка», то вспомните кадр, когда в голове у паренька врубилась серена, все окрасилось в красные тона, а пять базовых эмоций объявили тревогу и в панике начали носиться по всей территории мозга. Так вот у меня в голове сейчас происходит тот же дурдом, а сердце падает куда‑то к пяткам.

Что же я наделал и что мне делать сейчас? Как объяснить, почему я трогаю ее?!

Муху решил прихлопнуть? Комара?

Боже, что за бредовое оправдание?

Массаж пытался сделать?

Нет! Это ж вопиющая наглость!

Туфли!

Точно. Вот это подойдет!

– Я… Я ту‑туфли т‑твои хочу сня‑снять пе‑пе‑перед тем, к‑как ук‑укрыть одеялом. Т‑ты и т‑так мне уже в‑весь све‑светлый п‑плед ис‑испачкала.

Боже ты мой! Ну что я несу?!

Надеюсь, она все еще дремлет и не слышала последних слов.