Дом без ключа

– Да, и даже, скорее всего, не направленные на волну, а другие – скверные штучки, регистрирующие наличие магнитного поля.

– А есть такие?

– Теперь есть. Фирма «Радио‑Вольф» из Берлина. В свое время нам почти на год удалось отсрочить их изготовление, а потом… Кстати, здесь может появиться Фланден.

– Значит, провалился он? Мне‑то ты можешь сказать!..

Жак‑Анри рассеянно щурится на солнце.

– Если Фланден все‑таки приедет, скажешь, что я жду его. Пусть к числу букв своей настоящей фамилии прибавит восемь – это будет дата встречи; к тому же числу прибавит четыре – это будет время, а если прибавить еще десять – получится номер трамвайной линии, на конечной остановке которой его подождут. Ты запомнил?

– Восемь, четыре и десять?

– Каждый месяц. А до тех пор пусть отдыхает.

– Хорошо. Ты думаешь, он приедет?

– Надеюсь… В случае чего можешь вполне рассчитывать на садовника. Он славный парень. Передашь привет от Профессора, и он не откажется тебе помогать…

Переждав жару, они выходят в сад, в царство стриженой жимолости и истертых газонов. Сад сразу за домом, и там, где жимолость сплетается с боярышником, Жак‑Анри отыскивает неприметную калитку в стене. Она не заперта, и ничто не мешает ему и Полю проникнуть в смежный сад, почти целиком состоящий из густо высаженных акаций. Колючки длиной с ладонь превращают его в ловушку, из которой постороннему нелегко выбраться.

– Ты будешь работать отсюда, – говорит Жак‑Анри, когда они доходят до лужайки, примыкающей к особняку. – Точнее, из этого дома.

– А владелец?

– Это мадам Бельфор. Здесь тоже пансион, и тебе отведена мансарда. Мадам покажет остальное… Не забудь только запирать за собой калитку, Поль, – считается, что у домов разные владельцы.

– Сад так и просится на полотно!

– Да, но рисовать здесь не придется.

– Жаль.

– Что поделаешь, старина…

Они садятся в выцветшие полосатые шезлонги, и Жак‑Анри качается, закинув руки за голову. Небо над ним безмятежно синее, и солнце слепит прищуренные глаза. В детстве Жака‑Анри, о котором он не хочет вспоминать, и в юности, о которой старается не думать, был такой же полосатый, нагретый лучами шезлонг, и стоял он на опушке соснового леса. Жак‑Анри качался в нем и слушал птиц, и сам подсвистывал им. Он умел разговаривать с кукушкой и синицей, и кукушка однажды напророчила ему сто лет. Это было за неделю до отъезда в Испанию.

Жак‑Анри плотнее смыкает ресницы и ждет, когда на их кончиках появятся радужные круги. В детстве он умел это делать. Голос Поля врывается в полусон и возвращает его в Марсель.

– Прости?.. – переспрашивает Жак‑Анри.

– Ты дашь мне тексты?

– Да, сейчас. Запиши.

Поль достает изящный альбом с золотым обрезом. Ищет свободную от рисунков страницу.

– Диктуй.

– Первая… Номер я скажу потом. Итак, первая: германские дивизии на Восточном фронте в связи с потерями частично укомплектованы людьми, прошедшими четырехмесячное ускоренное обучение. Из того же материала пополняется командный состав. Ведущие генералы в ОКВ рассчитывают на продолжительность войны порядка тридцати месяцев. После этого, по их мнению, возможен сепаратный мир… Успеваешь?

Поль кивает и разражается кашлем. Кончик его карандаша ломается, прочерчивая на слоновой бумаге ломаный след. Баночка осталась в комнате, и Поль торопливо сплевывает в платок.

– Продолжай, старина! – говорит он сердито. – Что там дальше?

– На конец прошлого месяца немцы имели четыреста дивизий всех родов, кроме того, полтора миллиона человек в организации Тодт и миллион различных резервов ВВС, включая пилотов и наземные команды. Во Франции сейчас находится до двадцати двух дивизий, большей частью ландштурм. Личный состав очень неустойчив, имеются случаи дезертирства… Конец.

– И это не срочно?!

– Срочные не ждали бы до пятнадцатого, Поль. Записывай вторую. Прежние шифровальные книги раскрыты. Возможна компрометация линии связи с Вальтером, хотя я и не тревожу его заранее. Моя связь с вами в полном порядке. Никаких признаков наблюдения. Как теперь связываться с Вальтером?.. Конец.

– Это все?

– Еще одна. Будь внимателен, здесь много трудных слов. Начинаю: новыми немецкими отравляющими веществами являются – формихлоридоксим, формула… Впрочем, формулы я продиктую отдельно… Значит, формихлоридоксим, цианформихлоридоксим, дихлорформидоксим, какодилисоцианид, теллурдиаэтил, нитросильфлуорид и хлорированный этилумин.

– Как подписать?

– Марат, и поставишь еще свою подпись.

– Клянусь, это отличная информация!

– Не преувеличивай, Поль.

– Нет, правда. Сначала я решил, что ты дружишь только с самим Кейтелем, а теперь вижу тебя в числе основных пайщиков ИГ‑Фарбениндустри.

– Газы вырабатывает не одна ИГ‑Фарбен. Оставим это.

– Тебе неприятно?

Против воли голос Жака‑Анри звучит резко.

– А что приятного думать о том, что газы могут быть пущены в ход где‑нибудь на Волге?

– Ужас!..

Жак‑Анри встает. У него тоже есть и душа, и сердце, и они не защищены броней. То, что для Поля укладывается в короткое восклицание, для него боль, бессонница и порой почти непреодолимое желание нарушить приказ и любым путем добраться туда, где каждая пядь выжжена огнем и пропитана кровью…

Жак‑Анри очищает брюки от соринок и поправляет канотье из золотистой итальянской соломки. Гвоздика совсем завяла, и он, поколебавшись, забрасывает ее в кусты. Протягивает Полю ключ.

– На обратном пути не забудь запереть калитку. Тысяча поцелуев мадам Бельфор!

Поль, суетясь, прячет альбомчик.